Класс 3—2.
Старшеклассницы собрались возле первой парты и тихо о чём-то перешёптывались, поглядывая на девушку, сидящую в одиночестве в самом конце класса. Она как обычно читала свои записи, готовясь к уроку, лишь изредка поглядывая в окно, рядом с которым стояла её парта.
– Даин, иди ты. – шёпотом сказала одна из девушек своей однокласснице, кивком указывая в сторону доски.
Робкая Ким Даин послушно пошла, прихватив со стола листок бумаги. Она осторожно ссыпала на лист белый порошок от мела, затем аккуратно свернула его и побрела в конец аудитории.
Лим Сора и остальные девушки направились к задней парте у окна.
– Эй, Чон Джиён, можешь дать мне карандаш, я свой дома забыла? – С надменным лицом Сора протянула руку в её сторону.
– Да, конечно. – тихо ответив, Джиён нагнулась, чтобы достать запасной карандаш из рюкзака. В этот момент Сора посмотрела на Даин, которая всё ещё не решалась выполнить их приказ – Вот держи. – она протянула его Соре.
– Хмм. – презрительно глянув на руку Джиён, затем в лицо Даин, – А получше нет? – произнесла всё с той же высокомерной интонацией.
– Прости, Сора, не подумала. Вот держи этот. – она взяла свой карандаш со стола и вновь протянула ей.
– Давай. Ну. – не произнося вслух, шевелила губами Пак Хэми, показывая своё негодование Даин.
Даин, стоявшая позади Джиён, наконец осмелилась и раскрыла листок прямо над её головой. Белый порошок рассыпался на волосах и школьной форме. Даин сразу почувствовала стыд за то, что совершила. Лишь сейчас она подумала, что вполне могла не соглашаться с остальными девушками, оставаясь хорошим человеком. Но теперь было уже поздно.
– А знаешь, забей. Я вспомнила, что мой карандаш лежит в сумочке. – На лице Соры показалась улыбка.
Кто-то из девочек сфотографировал Джиён. Послышался смех, начинавшийся одним человеком и переросшим почти во весь класс. Парни сидевшие неподалёку, только что обсуждавшие спорт кары, стали поглядывать на них и тоже посмеиваться. Ли Гисок достал свой телефон из кармана и начал снимать видео.
– Ты что, голову совсем не моешь? – ухмыльнулась Сора. – Смотри, сколько перхоти у тебя. Просто кошмар какой-то.
К глазам Джиён подступали слёзы, а горло сдавливала боль от обиды.
– Давай, я тебе помогу помыть голову – прикрывая одной рукой рот, пытаясь сдерживать свой смех, Пак Хэми начала лить воду из бутылки ей на голову.
«За что? За что вы так со мной?!» – звучало в голове у Джиён. Ей безумно хотелось кричать на них. Она сидела почти неподвижно, выслушывая их колкие насмешки, сжимая при этом карандаш в руке. Ей хотелось бы воткнуть этот его кому-нибудь из них в глаз, вырвать им волосы, ударить стулом, сделать хоть что-нибудь… Её губы дрожали, а по щекам скатывались слёзы и капли грязной от мела воды, стекавшей с волос.
– Ой, ты плачешь, Джиён? Прости, мы не хотели смывать твою перхоть. Не знала, что она тебе так дорога, – ехидно продолжала дразнить её Сора.
– Вы только гляньте на неё. Так и будешь сидеть здесь? – Хэми ткнула её пальцем в плечо.
Джиён посмотрела на свою руку, в которой держала карандаш, затем, положив его на стол, резко встала со стула и побежала в женский туалет, смахивая слёзы и воду с щёк.
До этого ей казалось, что они не сделают ничего хуже порчи её тетрадок, залитого водой стула, оскорбительных надписей в кабинках туалета. Ей хотелось кричать во весь голос, чтобы они прекратили свои издевательства. Хотелось, чтобы они просто перестали её замечать. Ей искренне хотелось понять, за что люди так жестоки с ней? Почему она должна всё это терпеть? Но… каждый раз, когда такое происходит с ней, она не в силах что-либо сказать. Её переполняют чувства, которых они и добиваются, поэтому кажется бессмысленным что-либо пытаться делать. Не важно, что она скажет или что предпримет. Кажется, что станет только хуже. Их ехидные оскалы превратятся в яростные крики и угрозы, а «детские шалости» – в настоящие побои, которые будет тяжелее скрыть…
Джиён заперлась в кабинке женского туалета. Капли грязной воды продолжали стекать по её тёмным волосам. Она пыталась успокоиться, но продолжала чувствовать лишь ненависть к ним.
«Было бы лучше, если бы я не рождалась… Лучше, было бы умереть ещё в детстве…» – она смотрела на запястье своей руки, поглаживая пальцем вдоль сине-зелёных вен, представляя, как стекает кровь по ладони, по пальцам. Ярко-красная струя льётся на кафельный пол. Лужа под ней становится больше и медленно вытекает из-под двери кабинки. Она представила, как закружилась голова, а силы постепенно покидают её. Боль в душе постепенно стала уходить… Её тело нашли бы спустя какое-то время, но было бы слишком поздно, чтобы её спасать. Возможно, кто-нибудь поинтересуется причиной такого поступка, и виновники наконец понесут хоть какое-то наказание… Но затем она представила, как её мама горько плачет, обнимая её бездыханное тело. Ей стало жаль её. А что, если сердце мамы не выдержит этой потери? Что если она тоже умрёт? Как она может вот так просто распоряжаться уже чужой жизнью? Жизнью самого дорого для неё человека… «Это всё пройдёт, когда я закончу школу… Они не смогут вечно продолжать донимать меня… Мне нужно потерпеть ещё немного…»
Джиён посмотрела на пол, где у её ног образовалась небольшая лужа воды, разбрызганная вокруг. Кап… Кап… Капли падали вниз и, ударяясь об пол, разлетались в стороны…
Она встала, схватилась рукой за дверную ручку и замерла, глядя на новые надписи на двери и стене кабинки:
«Чон Джиён из класса 3—2 хорошо учится, потому что спит со старым математиком».
«Фуу. Она такая мерзкая».
«Как у Джиён только совести хватает приходить в школу?»
«Чон Джиён спит не только с учителями, но и всем парням даёт, кто бы не попросил».
Губы Джиён вновь затряслись. Она начала тяжело дышать. По всему телу словно прошёл сильный ток. Страх, обида, ненависть и даже раздражение от безысходности и своей беспомощности перед ними – всё смешалось в противный и горький коктейль, что комом вставал в горле.
«Как они могут так поступать со мной? Что я им сделала, что они так меня ненавидят? В чём я перед ними виновата? За что?!..» – в сердцах она кричала так, как никогда бы не осмелилась, но в реальной жизни она оставалась всё так же безмолвна. Она закрыла глаза, повернула ручку двери и вышла из кабинки.
Прошло уже не мало времени с начала урока. Джиён вымыла голову и ополоснула рубашку в раковине. Простояв долгое время под струёй тёплого воздуха сушилки, её одежда и волосы по прежнему оставались слегка влажными, но уже менее заметными, хотя голова казалась немного сальной, а мел так и не смылся до конца…
