Был теплый апрельский день. Косые солнечные лучи заливали столы и пол в небольшой уютной кофейне, где я сидела и смотрела в окно, греясь и щурясь. Шел шестой час вечера, до назначенной встречи было достаточно времени, чтобы не спеша выпить чаю и поглазеть на прохожих.
Я чувствовала себя счастливой, настроение было отличным, я улыбалась случайным людям. Таким образом я блаженствовала, пока на меня не упала тень. Подняв глаза, увидела стоящего рядом с моим столиком мужчину к сорока. Не успела я поинтересоваться причиной интереса, как он уселся и начал с улыбкой рассматривать. Я бросила на него вопросительный взгляд.
Мужчина был хорош: высокий, короткие каштановые волосы, большие карие глаза, прямой, немного островатый нос, придающий лицу вкупе со взглядом выражение хищника, всегда берущего свое. Пухлые губы растянуты в легкой полуулыбке.
Одет был просто: джинсы, футболка и легкая кожаная куртка. Но я сразу углядела, что одет дорого и ведет себя подобающе. Я, было, решила, он хочет свести со мной знакомство с известной целью, и уже приготовилась дать добродушный отказ, как мужчина, все это время меня разглядывавший, заметил:
– Не спешите прогонять меня, Елизавета Владимировна, – и я тут же насторожилась.
– Мы знакомы? – попыталась вспомнить его, но он развеял мои сомнения.
– Нет, но я не прочь свести с вами знакомство.
– Меня это не интересует, – отрезала, тянясь к сумочке, чтобы расплатиться за чай.
– Может, это заставит поменять ваше мнение, – он выложил на стол бумажный конверт горчичного цвета, я посмотрела подозрительно.
Мужчина сделал приглашающий жест, я притянула пакет, он был открыт, внутри оказались фотографии. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, какие цели преследует мужчина. Отложив пакет в сторону, я посмотрела с презрением:
– Что вам надо?
– Не так много, как вы можете подумать, – мужчина усмехнулся, – если у вас есть время, мы можем поговорить здесь и сейчас, или договоримся на другой день.
– А фотографии?
– Возьмите их себе, у меня еще есть, – он снова улыбнулся, а мне захотелось врезать по его белоснежным зубам. Я спешно сунула пакет в сумку и сказала, стараясь придать себе равнодушный вид:
– Сейчас у меня дела, мы можем встретиться завтра днем.
– Хорошо, позвоните мне утром, – он выложил на стол визитку с номером, я бросила на нее очередной презрительный взгляд, усмехнувшись, мужчина поднялся со своего места. – До завтра, Елизавета Владимировна, и приятного вам вечера.
Он удалился, а я чуть зубами не заскрежетала. В окно увидела, как мужчина садится в дорогую машину и уезжает. Еще имел наглость махнуть мне рукой напоследок. Только его машина удалилась, как я схватила в руки визитку.
«Красовицкий Даниил Сергеевич», – значилось на ней имя, ниже был номер мобильного телефона.
– И откуда ты такой взялся? – пробормотала я задумчиво.
Сунув визитку в карман ветровки, быстро расплатилась и покинула заведение. До встречи с Сережей оставалось не так много времени, но теперь ехать к нему мне хотелось меньше всего. Последнее время наши отношения стали навевать скуку. Стоит ли впутывать его в эту историю?
Немного подумав, я набрала его номер, он ответил почти сразу:
– Привет, я выхожу с работы, скоро буду.
– Боюсь, сегодня не получится, – вздохнула я.
– Что случилось?
– Появилось неотложное дело. Машке нужна помощь.
– Как обычно, – недовольно буркнул он, но я услышала.
– Она моя лучшая подруга, – строго сказала я, мысленно добавив:
«И единственная».
– Ладно, надеюсь, оно того стоит. Завтра увидимся?
– Я постараюсь.
– Тогда до завтра, – он печально вздохнул, я его приободрила, правда, без особой уверенности в голосе.
Повесив трубку, действительно повернула машину в сторону Машкиного жилища. Подруга жила в центре города, в сталинском доме, старинном, красивом, с колоннами, лепниной и шикарным балконом, выходящим на набережную.
Большинство домов такого типа забиты коммуналками, но Машке повезло: она была обладательницей трехкомнатной квартиры в сто квадратных метров, доставшейся ей от бабули.
Некогда и тут была коммуналка из шести комнат, две из них принадлежали бабушке (тогда она еще была молода) и ее родителям, три – еще одной семье, в последней, маленькой комнате в конце коридора возле туалета, жила одинокая старушка.
Бабуля Маши, повзрослев, сошлась с сыном соседей, таким образом со временем заполучив пять комнат. О старушке она проявила трепетную заботу, действительно искренне к ней относясь до самой ее смерти. Та, будучи признательна без меры, отписала на Машунину бабушку свою комнату.
Так, со временем шестикомнатная коммуналка стала принадлежать одной семье – Грачевых. Уже Машкины родители, потратив внушительную сумму, превратили коммуналку в просторную трешку.
Как только Маша повзрослела и стала девушкой самостоятельной, родители ее перебрались за город. Мать занялась хозяйством, отец поддерживал городской бизнес из дома. Машка в двадцать один год оказалась одна в шикарной квартире в центре города, счастью ее не было предела.
Работала она в фирме своего отца, получала хорошо, но о деньгах не заботилась: вначале ее спонсировали родители, потом многочисленные поклонники. Подруга была полновата, но высокий рост и статность позволяли развернуть данный аспект ей же на пользу. Черты лица у Машки были правильные: маленький нос, пухлые губки, большие голубые глаза.
Подруга имела привычку постоянно улыбаться, и над губой у нее была родинка, как у Мерлин Монро, что придавало отдельный шарм. Светлые волосы и девичья стать создавали образ эдакой русской красавицы.
Ухаживать за собой Машка могла и любила, так что от мужиков отбоя не было. В этом плане подруга была хаотична, но структурирована: бросалась в романы сразу и с головой, но только в том случае, если мужчина отвечал заданным ею параметрам. Меняла поклонников часто, особенно на этот счет не парясь, и вообще вела образ жизни весьма праздный.
Со временем на работу в папиной фирме она забила, жила беспечно, иногда попадая в моменты кризиса: между исчезновением одного кавалера и появлением другого. Но она не унывала, всегда смеялась, и в ее тусовке за ней закрепилось прозвище: хохотушка.
С Машкой мы познакомились в институте, она сразу мне понравилась своим безбашенным поведением и легким отношением к жизни. Я ей завидовала: она родилась и выросла в обеспеченной семье, всю жизнь ее холили и лелеяли, она была уверенной в себе. Я же напоминала запуганного зверька в клетке.
Машка подошла ко мне первая, потом говорила, что приметила в моих глазах огонь, несмотря на то, что я выглядела тихоней. Мы быстро подружились, правда, с ее друзьями я практически не общалась, это казалось неуместным в моем положении. А положение было простое: на тот момент я уже была замужем.
