Безумие таится в каждом человеке. В каждом из нас, и не стоит этого отрицать. У кого-то оно лежит на самой поверхности, и от разума его отделяет лишь тоненькая корка льда. Лёгкий удар, неосторожный шаг, и вот – корка трескается, ломается, и опасный груз, лежащий на ней, устремляется в глубину, унося за собой вихри и потоки чёрной воды.
Бывает иначе. Иногда этот барьер, эта граница схожа с неприступной стеной. Настоящий монолит, цельный и непробиваемый. Хоть вечность по нему киркой долби, лишь, может, пару царапин оставишь! Но жизнь, вселенная такова, что даже у самых прочных тел имеется слабое место. И лучше по нему не бить. И стоит его защищать, иначе…
Глава 1.
Он.
Старый ржавый троллейбус рывками пробивался через завесу дождя. Его бордовые бока тяжело вписывались в серую осеннюю гамму города. Этот цвет был чужим, выделялся, но не вносил и капли радужного настроения. Скорее, как воспалённый шрам, он разрезал бледную плоть улиц.
Лица пассажиров внутри были абсолютно такими же, как и погода снаружи. Те, кто сидел у окна, утыкали глаза в запотевшие стёкла. И, хотя происходящего за ними было не видно ни капли, для них это казалось более приемлемым занятием, чем смотреть на остальных присутствующих, хоть как-то отвлекало.
Те, кому повезло меньше, кто стоял в проходе, прятали взгляд в пол, пытаясь не замечать давки и как можно успешнее отстраниться от нарастающего внутри раздражения.
Во время вынужденных остановок на светофорах либо возле уродливых бетонных коробок маршрутных станций человеческая гармошка сжималась и разжималась, производя звук из смешавшихся воедино тихих проклятий, вздохов и возгласов.
Ближе к хвостовой части металлической банки, крепко держась за поручень, стоял мужчина. Единственный из всей толпы он не прятал взгляда, а переводил его от одного человека к другому. Словно бросая вызов или изучая нечто доселе невиданное, он водил воображаемым перископом из стороны в сторону.
Несмотря на сильную давку, возле этого мужчины образовалась некоторая пустота. Зазор между одиночкой и обществом.
И дело было совсем не в том, что своими взглядами мужчина мог отодвинуть толпу из плоти, словно Моисей, раздвигающий морские пучины. Можно подумать, что тот был некого маргинального вида, но нет, это тоже неверно. Одежда его, хоть и была проста и ничем не выделялась из общей массы, была чистой и опрятной. Лицо не было изуродованным или хотя бы грязным. Нет. Всё дело заключалось в запахе: крепкий перегар, вырывавшийся с каждым выдохом, смешивался с вонью от пота, что непременно возникает в набитой людьми в тёплых одеждах консервной банке. Стоит ли говорить, что подобное соединение ароматов представляет собой страшную вещь и способно отпугнуть кого угодно?
«Следующая остановка – «ВНИИ», – прохрипел старенький динамик под потолком троллейбуса. Мужчина запахнул поплотнее тёмно-серое пальто, поднял повыше воротник и, пробравшись сквозь выдыхающую с облегчением толпу людей, вышел под отвесные струи дождя.
И хотя до проходной нужно было пройтись около пяти минут, но за это время одежда и волосы промокли насквозь. Поздоровавшись с охранником – полным лысым мужчиной в годах, – человек поднялся по лестнице на шестой этаж, проигнорировав по старой привычке лифт. Он прошёлся по длинному коридору, пытаясь на ходу высушить волосы носовым платком, дошёл до конца и толкнул дверь с надписью «Каб. 607».
– Здравствуй, Борис Ильич, – давний коллега Пётр протянул руку, стоило только появиться на пороге. – Погодка сегодня просто жуть! Надеюсь, ласточку мою не зальёт – только на выходных свечи заменил. Ты как добрался?
– Да как обычно, на тралике. Привет, – Борис пожал руку и принялся стягивать с себя потяжелевшее от воды пальто.
Кроме их двоих никого в конструкторском бюро не было.
– А где все? Я думал, что опаздываю.
– Ленка да Антонина Михайловна вчера ещё сказали, что задержатся. В школе там какое-то собрание. Витёк, видимо… Витёк, как всегда, короче, опаздывает.
Борис кивнул, дав понять, что ответ ему ясен, прошёл к своему рабочему месту, расположенному между бетонной стеной и огромным шкафом для архивных документов, и нажал кнопку включения компьютера. Старая машина закряхтела винчестером, словно животное, приветствующее хозяина.
Через некоторое время подошли остальные сотрудники, и в кабинете конструкторского бюро установилась привычная рабочая атмосфера.
Мужчины сосредоточенно щёлкали кнопками клавиатур и мышек, регулярно сверяясь со всевозможными таблицами и расчётами. Эти бумаги им предоставляли Елена и Антонина. В свободное время от поисков в архивах чего-то нужного женщины обычно сидели вдвоем у стола и пили чай с печеньем и прочими сладостями, беседуя о всякой ерунде. Остальных эта тихая болтовня нисколько не отвлекала. Скорее наоборот: за долгое время совместной работы этот фоновый шум стал настолько привычным, что без него становилось не по себе. Как радио на кухне или храп супруга вплетаются в повседневную жизнь, становясь неотъемлемой частью её, и без этих мелочей, казавшихся когда-то чем-то раздражающим, ты более не можешь чувствовать себя в комфорте.
– Борис Ильич, вот прошлогодние расчёты. Их тогда ещё забраковали почему-то… – Лена протянула пухлую папку с бумагами своей тонкой, как и вся она сама, рукой. Из-за её спины выглядывало старческое, с обвисшей, как у шарпея, кожей, лицо.
– Спасибо, Лен. Разберемся, – Борис принял папку, не отводя взгляда от монитора.
– Леночка, это опять от него, да? – услышал он шёпот удаляющихся за чайный стол женщин.
– Ага… несёт, как от бездомного… И перхоть эта везде… как снег.
– Надо начальству доложить… Беседу проведут… выговор.
– А если уволят? У него же…
Борис перестал вслушиваться и вновь погрузился в работу. Всё это он уже слышал. Всё это было про него, но не для него.
В обеденный перерыв он, как и всегда до этого, пошёл перекусить в столовую. Она находилась на первом этаже. Кивками поприветствовав знакомых в очереди, Борис Ильич взял поднос, водрузил на него тарелки с едой и направился за дальний стол, в одиночестве жевать не самую вкусную пищу. Возвращаясь в кабинет, он проигнорировал лифт. Сел за стол и вновь погрузился с головой в медитативный поток формул и расчётов.
– Борь, ну, я пошёл. Закроешь тогда? – голос выдернул мужчину из транса.
Петя спрашивал из дверного проёма. На часах было без пяти минут шесть.
– Да, конечно, – Борис посмотрел на него, поправляя сползшие с носа очки на пять диоптрий. – Вы всё уже? По домам?
– Ну, да. Чуть пораньше решили, чтобы у турникета не толпиться. До завтра тогда.
– До завтра.
Борис остался в кабинете один.
«Всё равно ведь будет очередь. Как всегда. Чтобы не толпиться, надо позже уходить, а не раньше», – подумал он, обходя рабочие места и выключая за коллегами забытые электрические приборы. Он подошёл к окну, чтобы проверить, плотно ли оно закрыто и не нальёт ли воды на подоконник. За грязным стеклом на город опускался вечер. Тёмные тучи не отпускали своей хватки весь день, хоть и перестали низвергать из себя потоки воды и выпускали лишь редкую морось.
