1. 1. Настя
***
В абсолютной тишине, наполняющей мою маленькую квартирку, раздался резкий стук. Я уже почти засыпала, поэтому даже не сразу поняла, что произошло. Может, показалось?
Стук повторился…
Дверь. Стучали в мою дверь.
Одиннадцать вечера, и я точно никого не жду.
Кто-то из соседей прошел и задел нечаянно?
Но, тут постучали снова, и так довольно настойчиво, аж три раза.
Липкий страх заполнил мое сердце.
Знаю, глупо. Но почему-то появилось предчувствие грядущих неприятностей.
Стук не стихал, возня за дверью лишь усиливала мое чувство тревоги.
Не в силах оставаться в неизвестности я пошла к двери. Тихо, как мышка, стараясь не издавать ни звука.
— Уаааа! — прорезал ночную тишину детский плач и заставил меня забыть об осторожности.
Я максимально ускорилась и трясущимися руками открыла дверь.
На пороге стояла, довольна большая сумка, что-то наподобие люльки с ручками, а в ней…лежал малыш! Живой ребенок! Он беспокойно морщился и плакал, видимо, его сон потревожили и напрасно разбудили.
Вышла на лестничную площадку, но там, кроме корзинки с малышом никого не было.
Скрип подьездной двери...
Надо догнать, может это мать малыша? Силуэт вроде был женский.
— Стойте! — у выхода из подьезда ловко поймала я убегающего человека за рукв.
Девушка, на вид лет двадцать пять, показалось, что от нее пахнет алкоголем. Надо постараться ее вернуть, так нельзя.
Но, девушка оказалась тоже не из щупленьких, резко одернула руку:
— Да отвяжись от меня! — зашипела та, — он не мой! Разберайтесь сами! — и, резко толкнув меня, убежала прочь.
Плачь ребенка заставил меня быстро выйти из шока.
Это не ее ребенок? Тогда чей?
Вернулась в подьезд.
«Откуда ты здесь взялся, маленький?» — присев на коленки, тихо, боясь обнаружить себя перед неведомой опасностью, ошарашено смотрела я на малыша. Я не могла поверить в происходящее. На моем пороге лежал живой человечек, плакал и ворочался в своей переносной кроватке. Просто нет слов. И что делать?
Так дело не пойдет, сейчас всех соседей разбудит, и тут начнется балаган!
Быстрым движением взяла люльку-переноску и затащила к себе в квартиру.
Занесла ее в комнату, поставила корзинку на стол, и стала рассматривать малыша. Миленький такой, вроде успокоился, кряхтит.
Подойдя еще ближе к ребенку, я стала осматривать корзинку, может, есть какая записка, не просто же мне так подкинули малыша. С какой-то целью? На эти мои действия, чмоканья малыша участились, он начал ерзать и снова куксится. Доигралась, Настя. Опять сейчас плакать начнет, вроде же только успокоился!
Малыш открыл свои глазки и вопросительно посмотрел на меня, а потом, видимо, не признавая во мне знакомого человека, заорал еще громче прежнего, грозя перебудить весь подъезд.
Так! Стоп! Нам слезы не нужны! Не дай Бог, соседи еще полицию вызовут. С нашими стражами порядка, не удивлюсь, что быстро окажусь в кутузке за киднепинг.
Эти мысли подтолкнули меня действовать: я взяла люльку с ребенком на руки, и начала качать, пыталась успокоить, но это совсем не помогало. Он начал плакать еще горче, скривив губы от обиды.
Божечки! Что же делать? Я совершенно не представляю, что делать с маленьким ребенком! Как его успокоить?
От безысходности, как сумасшедшая стала причитать:
«Ну, не обижу я тебя, маленький! Мне самой страшно, понимаешь? Я тоже тебя боюсь! Но делать нечего, надо прекращать этот рев, иначе все соседи сбегутся!»
Я была в таком отчаянье! Просто не верила, что все это происходит со мной.
Наконец, я собралась с силами. Поставила люльку снова на стол, ловким движением вытащила ребенка из корзинки, и разместила его у себя на груди. Где-то читала, что малыши успокаиваются, почувствовав человеческое тепло, и стала расхаживать по комнате, убаюкивая маленького. Боже! Пусть это поможет, иначе, я не знаю, что сделать!
Малыш, словно как по волшебству, почувствовав тепло моего тела, стал закатывать глаза и снова засыпать.
Невольно мой взгляд упал на окно. На секунду мне показалось, что кто-то заглянул с улицы. У нас первый этаж, так что сделать это не составляло особого труда.
Может это те, кто подкинули малыша?
Женщина сказала, что это нее ее малыш. Тогда?
В мозгу забрезжила смутная догадка о том, кто это может быть.
Спешно запрыгнула в тапки, прижала сильнее к себе крошку, и выскочила на улицу.
Двор был пустым, никого…
Я всматривалась в темноту до рези в глазах. И, спустя несколько тревожных мгновений, наконец, заметила вдалеке за деревом еле различную в темноте фигуру.
Я полностью уверилась в своих догадках. По моей щеке скатилась непрошенная слеза от осознания ужаса этой ситуации:
— Так нельзя. Это нечестно…
Я была уверена, что из темноты на меня смотрела пара глаз. Та самая пара серо-голубых глаз. Сомнений не было. Это он. Определенно. Тот самый мужчина. Но зачем он оставил мне ребенка?
Вдруг, еле различимый силуэт принял более выразительные очертания. Он спешным шагом направился ко мне и остановился на расстоянии полуметра, скрываясь в густой тени, не давай в полной мере различить свое лицо:
— Я знаю, что это нечестно, — голос знакомого незнакомца звучал глухо и был наполнен нотками отчаянья, — У меня нет выхода, один я не справлюсь, а мне надо уехать. Спрячь его, в люльке есть записка и деньги. Не маленькие. Присмотри за ним, а я тебя отблагодарю хорошо. Сможешь потом съехать из этой помойки в нормальную квартиру, — последние слова прозвучали властно. Словно приказ. Но, произнеся их он, будто спохватился и смягчился, стараясь не приказывать, а просить, — Это… мой сын. Давид. Мы в опасности! Я должен, — на этом слове он осекся, подошел к нам вплотную, поцеловал сына в макушку, и втянул ноздрями запах его волос. Мне показалось, глаза его были влажными.
Невольно, мне стало жалко этого властного мужчину. Неважно что произошло! Не должно было так случится! Не должен сын расставаться с отцом!
— Но, так ведь нельзя! Что я буду делать с малышом?! А если что-то случится? Какая опасность? Вы о чем говорите? — прошептала я, пытаясь понять, что вообще происходит, никак не веря в то, что мужчина вот сейчас развернется и уйдет. Паника билась у меня в мозгу: «Так быть не должно!»
Он властным движением положил палец мне на губы:
— Тшш… не переживай. Пока о вас никто не знает, вы в безопасности. Я скоро разберусь со всем и вернусь за ним.
Его взгляд был полон боли и тоски расставания с ребенком, но выглядел уже явно лучше, чем пару дней назад. Надеюсь, он поправился. Столько эмоций сменилось на его лице, от облегчения, что увидел меня (может мне это только показалось), до жесткого и властного. На секунду его взгляд потеплел, а глаза стали добрыми и нежными. Так еще никто не смотрел на меня.… И о чем я вообще думаю в такой момент? Да, он красив, даже очень.
