© Галина Болтрамун, 2024
ISBN 978-5-0064-6419-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Гаджеты строят гадюшник прогресса,
В лапах мыши искусанный тот интеллект;
Смак цветных революций столкнул интересы,
На вкус и на цвет ведь товарища нет.
На даче, где всё на дворе натурально
(хоть и, естественно, всё не подряд),
Ночью нечто мерещится так фигурально,
Как не додумался черный квадрат.
У кого в биографии много регалий,
У того и в кредите немало монет;
В рационе его многорогий рогалик,
А в чеках штрихкоды не сходят на нет.
Художник, поваленный сном на пленэре,
Спя, надеялся, что не упустит своё;
Встал и плюнул: оно ввечеру посерело,
И выругал голень, где ногу свело.
Не может всех лиц обеспечить всецело
То, что падает членам народа с луны,
Но они, как всегда ничего не поделав,
Опять таки всех ожиданий полны.
Валовое богатство отечества
В чьи-то руки несчетно стекается,
Но оно в высшем смысле приходится
На душу, считай, населения.
У тебя за душой ничегошеньки?
Не шарь там, психуя обиженно,
Блага ведь прицельно приходятся
Прям на душу, учти, населения.
Там уж много предметов и первой,
И двенадцатой необходимости.
Но всегда невдомек потребителю:
Как взять их с души населения?
Трудно жить на широкую ногу,
Если бес не в ребре, а в бедре;
Там немного от дьявола толку:
Шуры-муры подобны муре́.
В досаде возьмешь и споткнешься;
А в засаде не чуешь ног,
Там толкаясь с ядреной вошью,
Не бери ее в голову. ОК?
По утрам, отстранив одеяло,
Соблюдай иерархию ног;
Ту, с которой подняться пристало,
Береги, как диоптрии. ОК?
Краткость ног не брани там и тут,
Коль тебя, как ты думаешь, мало,
Ибо если они подрастут
Так, как мать их тебе не рожала,
То они тебя преподнесут
Как не мамы родной фигляра;
А на них твоя мелкая суть,
Все равно не достигнет радара,
Чтоб тебя в «Обозренье» впихнуть.
Кто прошел Агни, вуду и модные трубы,
Не вернется для Веры, Надежды и Любы.
Трубочист, подражая доцентской борьбе,
Гонит точку от И – по-над А или Б.
Змий тот в раю не принес столько горя,
Как в АЭС змеевик, не изгнавший засора.
Пентюх пар из себя выпускает, грубя;
У него, знать, не дело, а тело – труба.
Кому куш не приносят Газпромовы трубы,
Тот не купит селедке шикарнейшей шубы.
Каждый заметит, коль каждый не глуп,
Кровную родственность судеб и труб.
Почему ж всякий раз, если дело – труба,
Про него-то как раз говорят не судьба?
Когда высь будет плющить земную судьбу,
Для чего тот Архангел задует в трубу?
Тут судьбина сама загремит под фанфары,
Но о том трубаче – ля-ля-ля, тары-бары.
За идеями дело не станет:
Сотвори, например, змеевик
Для кручения бури в стакане;
А если сформуется пшик,
Ознакомься, как буря на лоне
Природы взвивает ба-бах!
Она там, в натуре, в законе —
Давит гадов на птичьих правах.
Тут тебя вызывает на саммит
Снять стружку твою важный гусь.
Но ты сам остаешься с усами!
А над всеми большими гусями —
дамоклые розги бабусь.
Если, видя как гопники штаммы
Бузят, раздерешь микроскоп,
То не трогай их милую маму,
Что не делает нагло гоп-гоп;
И прибор не шерсти по затылку,
Чтоб нащупать на вирусе вошь.
Ну не взять микрофлору за шкирку!
Что с тебя тут в науку возьмешь?
К подноготным интригам в науке
Привыкай с молодецких ногтей
И, как Павлов с капризною сукой,
Полюбовно условься ты с ней.
Оторвется, бывает, от чопорной
Чертовой бабушки тень
И с тенью от Матери-Родины
Залезет себе на плетень.
И трудно бывает прохожему
Расследовать, кто из них ху;
Он как-то сказал им: «Пригожие,
Признайтесь мне как на духу».
Они, чтобы стало понятнее,
Расстегнулись – и видится факт:
Мать-Родина – не суррогатная,
А бабушка – черту не брат.
Соглядатай остался довольным.
Но вдруг невзначай да впопад
На них обнажился фривольный,
Без комплексов, задний формат.
Поднимался за волосом волос
У прохожего, вспенив бальзам.
«Напяльте назад каждый комплекс!» —
Он, в сердцах, приказал тем задам.
Зло ему отвечали мадам:
«Обращайся лишь спереди к нам
И сними с нас твой вздыбленный волос,
Прикасаясь к обоим задам».
.
Тут, оклемавшись, прохожий
Снял мурашки с собственной кожи
И пошлепал к своим делам.
Раз жучками подначенный ток
Сорвался с цепи и вне схемы
На подстилку под йогом потек —
Жахнуть вольтом его непроблемы.
У индуса, что желт, как латунь,
Гуны дернулись вверх на тазу,
Но их чакра возьми и засунь —
Вновь он чист, ни в едином глазу.
Так на йоге и срезался ток,
Даже хрящик в сидельце не спёк;
А грядущий всё выше прогресс
На него как залез, так и слез.
Ну и ток, от досады трясясь,
В щитовую потек, восвоясь.
Теперь он на пару с прогрессом
Замышляет попробовать беса
Иль хотя бы его ипостась.
Каждому в США колумбийцу-метельщику,
Кого замели там по Джексону-Венику,
Не удается закрыть Америку.
Не каждый в саду хуторском баттерфляй
Расположен ловиться, пеняй не пеняй;
С виду он бабочка, в сути – бабай.
Всякий ведает в стельку напившийся,
Что сапог не один после пиршества,
А троится для пользы количества.
Не всякий дракон поголовно в уме —
И тот, кто доверил дурной голове
принцессу к себе приучать, овдовел.
Каждый туз здесь тузит человечество,
А пророк не в своем том отечестве
Ведь о здешности и не почешется.
Не каждый, последнюю майку на кон
Ставя, знает, что оный, собака, не конь,
На коем гарцуют чрез тот Рубикон.
1
Круговорот веществ на природе,
волокитчик, сберег бы науке шиши,
если б шлялся прямою наводкой по хорде.
Потерпев от борзой непогоды по морде,
он с ней вверх ногами вожжаться решил.
Круговорот веществ во природе
в ней разошелся, как тот партизан;
с петушащимся атомом там колобродит,
не пробившись наружу к козлу в огороде.
Но джинн продает открывалку «Сезам».
Круговорот веществ не в природе
всё петляет на выселках, будто бирюк.
Дарвин пишет пропало. Кирилл и Мефодий,
родившись в сочувствующем народе,
для сей писанины не выдадут букв.
2
Когда круговорот веществ,
кося под прогресс, скособочится
в духе нетрадиционной ориентации,
то при слишком толерантном перегибе
он опростоволосится и его дело
будет не в шляпе.
Если он, претерпев толерантность и мстя,
обдерет как липку лавры либерализма,
острижет его пальму первенства под ноль
и выпятит свои прямые наклонности,
то ботаник, традиционный щупатель Флоры,
снимает шляпу.
Порой стоптавшаяся круговерть веществ
топочет и типа выкручивается сикось-накось;
а топ-биолог, тот еще тип, синхронно косячит,
крутясь от аванса до зарплаты.
При таком не шапкозакидательском тип-топ
они сами – шляпы
и, без козырька, козыряют чем попало.
Когда круговорот так захромает,
что получается квадратура круга,
из подворотни ловко подворачивается
оборотистый обормот – метр с кепкой,
не будучи шляпой.
Он берет под козырек и получает козырь —
попасть в раскрученные высшие круги
