Малые надежды и большая ложь
Весна столкнула лбами и еще более ожесточила сторонников и противников «перестройки» – от Горбачева до Лигачева, от Ельцина до закостенелых членов политбюро, от дворников, которые все стояли за «советскую власть», до профессоров высшей школы и Академии Наук, исповедовавших «плюрализм» и многопартийность.
Противостояние подогревалось массовым ажиотажем, охватившим страну из-за выборов на Съезд народных депутатов, намеченных на март 1989 года. Съезд должен был избрать новый Верховный Совет СССР. Впервые советская власть позволила своим гражданам выдвинуть кандидатами в депутаты несколько человек по разным спискам, впервые в истории Советского Союза эти граждане получили право выбора своих представителей на Съезд. Ельцин, исключенный ранее из Политбюро ЦК КПСС, стал самым популярным кандидатом на съезд и в Верховный Совет, и в местных окружных избирательных округах стал набирать подавляющее число голосов. Конечно, сегодня уже не всем будет понятно, что такое был тот Съезд или Верховный Совет, может быть, даже фамилия Ельцин мало что скажет новому поколению. Но для этого есть Интернет, так что интересующиеся могут навести справки о механизмах и устройстве загнивающей советской власти тех лет и о некоторых борцах с этой властью. Если вспомнить о том «историческом» Съезде, не многое с тех пор изменилось, Государственная дума 2009 года по своему характеру работы и персональному составу не очень отличается от Верховного Совета СССР образца 1989 года со своим неизменным «одобрямс».
Можно лишь добавить, что результаты выборов в Москве были опубликованы, Коммунистическая Партия и «народ», который был с ней в бесконечном и бессмысленном единстве, оказались в меньшинстве – Ельцин получил более 90% голосов, что стало серьезным предупреждением закосневшей партократии об истинном балансе сил в стране и началом нового этапа в непрекращающейся все советское время лжи об этом единстве.
Основы этой лжи, заложенные политиками, трансформированный марксизм, «всепобеждающее учение» партийных философов, стали колебаться от ветхости, как пятиэтажные панельные «хрущёвки», разваливающиеся время от времени от слабеньких взрывов на кухнях из-за неисправности газовых конфорок.
Я думаю, что массовое сознание советских граждан к
89-ому году претерпело существенные изменения, ведь «перестроечные» тенденции уже намечались со времени провозглашения «гласности» на XXVII Съезде КПСС в феврале 1986 года. Слабенькие ручейки новой «Горбачевской оттепели» размывали чудовищный по размерам и смыслам айсберг «непоколебимого строя».
С 1987 года началось все более открытое обсуждение сталинизма, как явления, сошедшее на нет после первой «оттепели» в 60-е годы. Критики советского строя выходили из подполья, стали публиковать старые «работы в стол», наконец, дождавшиеся своего часа. Вал новой, доселе неизвестной советскому человеку, информации нарастал, и достиг своей сокрушающей величины в эти годы. Даже забытая и забитая идеологами советизма Академия Наук «тряхнула стариной» и стала публиковать материалы «спецхранов», вроде «Сталинской школы фальсификаций» Льва Троцкого, впервые опубликованной в Берлине, в 1932 году.
Открывались у народа глаза на главную ложь советского государства, на смысл и значение Великой, Октябрьской, Социалистической Революции (ВОСР). Она оказалась:
– Не «великой», а достаточно подлой и низменной, особенно в отношении к крестьянам, которых обманули и которые до сегодняшнего дня ждут, когда им вернут землю (лозунги «Земля – крестьянам» и «Фабрики – рабочим» были у большевиков главным манком для народных масс).
– Не «октябрьской», благодаря календарным распрям церкви с государством, из-за которых все православные до сих пор дважды празднуют новый год и Рождество.
– Не «социалистической», так как до конца советского этапа строительства социализма вожди пытались придать тому, что построили, «человеческое лицо».
И наконец (last but not least) – «революция» в аббревиатуре «ВОСР» оказалась, при ознакомлении с некоторыми документами, банальным военным переворотом и захватом власти кучкой «продвинутых» марксистов во главе с Троцким.
Новости наступали со всех сторон, газеты пошли нарасхват, стали появляться новые, необычайно интересные, вроде «Коммерсанта». Союзные Министерства мимикрировались, перекрашивались, меняли название, но цепко держались за свои наделы. Мы и не заметили, как появился на месте бывшего министерства, пока еще ничего ни значащий «Газпром». Кто бы мог тогда подумать, во что превратится этот спрут?…
В том году на меня произвело самое сильное впечатление совместная акция трех республик, Литвы, Латвии и Эстонии, которые в знак протеста, в 50-ю годовщину подписания советско-германского пакта 1939 года, вышли на улицы. Жители этих трех бывших маленьких прибалтийских государств, так и не привыкших к советскому строю и не принявшие его, образовали живую цепь из двух миллионов человек длиной в 600 километров. И, конечно, события апреля-мая в Пекине, на площади Тяньаньмэнь, когда армейские подразделения танками разогнали
и передавили многотысячный митинг китайских студентов, скандирующих – «Дадао гуаньдао!» («Долой продажных чинуш!»).
С западных окраин СССР начался в 1989 году, так называемый, «парад суверенитетов», когда Эстония, а потом Литва, объявили о своем отделении. Далее эта «независимость от империи» ударила весенним настроением в головы руководителям остальных «республик свободных», и опьяняющий вал освобождения прокатился по всей стране, до ее восточных и южных окраин, достигнув Киргизии к концу 1990 года. Россия тоже была вовлечена в этот процесс и, кажется, в июле объявила о своем суверенитете. Если республиканские правящие элиты еще имели в виду некоторые выгоды отрыва от СССР, то многим до сих пор не понятно – какой суверенитет нужен был России, и от кого она хотела отделиться.
Конец года завершился полным пересмотром представлений о некоторых исторических событиях в «Союзе нерушимом».Второй Съезд народных депутатов СССР (декабрь 1989 года) подвел некоторый итог всеобщему расстройству в умах моих сограждан. Съезд осудил одним скопом и «пакт Молотова-Риббентропа», уничтоживший Польшу, и ввод советских войск в Афганистан, последствия которого до сих пор вызывают болезненные ощущения во многих странах, особенно в среднеазиатских республиках, и использование советской армии при разгоне демонстрантов на улицах Тбилиси в апреле 1989 года. Впрочем, я забежал немного вперед, о Тбилиси – позже.
