1. ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 1
Часть 1
Глава 1
Снега не было долго, казалось – целую вечность. Тоскливый серый ноябрь сменил не менее унылый бесснежный декабрь. Москва устала от хляби и противного дождика; бывает дождь − оглушительный, чистый, после которого на душе становится так чисто и светло, будто ее промыли, а бывает промозглый, монотонно стучащий по нервам − именно такой изматывал терпение горожан с самой осени. В этой осенней распутице предстоящие новогодние праздники казались чем-то невероятным, ибо какой новый год без снега, если даже принаряженные елки на улицах выглядят нелепо, словно бы этих расфуфыренных красавиц воткнули прямо в болото.
Впрочем, по правде сказать, Марии Морозовой было не до новогодних праздников, и отсутствие снега она не заметила, поскольку ноябрь с декабрем провела в своем офисе: выпускала новую коллекцию одежды, и как главный редактор, готовила к выпуску декабрьский номер модного журнала. За два месяца интенсивной работы она прервалась лишь на несколько дней, чтобы слетать по делам в Париж и Милан, где всегда со снегом не очень! Но когда за день до нового года вдруг пошел настоящий, душевный, щедрыми хлопьями снег (будто бы некий добрый волшебник, наконец- то услышал просьбы всех горожан и смилостивился, послав на Россию сразу тонны снега – за все месяцы отсутствия!), Маша его сразу заметила. В тот вечер, выйдя из офиса, и увидев фантастический снегопад, она решила прогуляться по городу.
Очищенный и украшенный снегом город чудесно преобразился; праздничная подсветка, красиво оформленные витрины, новогодние елки создавали особенное настроение, все магазины и кафе зазывали к себе и, казалось, что если долго идти так под снегом в предновогодний вечер, там где-то тебя встретит счастье.
Прогуливаясь по центру, в одном из старых московских переулков, Маша наткнулась на магазинчик, в котором продавали елочные ретро игрушки. Увидев эти смешные, трогательные игрушки, столь дорогие сердцу каждого человека «родом из СССР», Маша растрогалась. Они, должно быть, много лет хранились в чьей-то семье, передавались по наследству, радовали кого-то; и в ее семье были такие, и она ими очень дорожила, но несколько лет назад, при переезде на новую квартиру, коробку с елочными игрушками ее муж Олег «забыл» на старой квартире. Узнав об этом, она заплакала, как о дорогой потере, чем несказанно удивила мужа: «Пустяки, Маруся, купим новые!». И как объяснить этому бесчувственному человеку, что новые игрушки никогда не заменят те − «с историей»?! Маша вообще любит старинные, винтажные вещи, в которых, как муха в янтаре, застыло время. В Европе она может часами бродить по блошиным рынкам в поисках интересных вещичек и часто бывает вознаграждена, отыскав чудесное ретро платье, необычную шляпку, ручные кружева, или уникальные украшения.
Не удержавшись, Маша купила все старинные игрушки, и от этого почувствовала радость, какой не знала уже давно. К ним, конечно, нужна была елка, и желательно живая, с запахом леса и хвои, но приносить прекрасное дерево в жертву ради нескольких дней, было жаль, и поэтому Маша выбрала компромисс – у площади она подобрала несколько еловых веток, лежащих на снегу. По дороге домой она зашла в магазин и купила мандарины и шампанское.
В эту большую квартиру в одном из старых переулков в центре Москвы, они с Олегом переехали несколько лет назад. Маша сама продумывала ее дизайн − от цвета стен и орнамента плитки до зеркал в ванной комнате, не доверяя дизайнерам. Дурная привычка – за все всегда браться самой. Олег однажды сказал ей, что у нее потрясающее самомнение − она встревает во все дела, полагая, что никто не справится с ними лучше нее самой. В самом деле, все важные вопросы в редакции журнала и в собственном модельном доме она предпочитает решать самостоятельно, не доверяя своим помощникам. Кстати, она и хозяйство предпочитает вести самостоятельно, и до сих пор, несмотря на загруженность и бешеный темп жизни, обходится без помощи домработницы. Сама мысль о том, что в ее квартире будет хлопотать какая-то другая женщина, кажется ей странной, для нее квартира слишком интимное пространство, это ее территория покоя, куда она старается не допускать чужих людей. Главной дизайнерской идеей, которой руководствовалась Маша, затевая здесь ремонт, было желание создать для них с мужем островок комфорта и покоя в мире хаоса, кроме того ей хотелось привнести в пространство этой современной московской квартиры дух петербургской квартиры своего детства.
В старом доме в центре Петербурга, где прошло детство Маши, царила неповторимая атмосфера: на стенах висели картины ее прадеда, известного художника, в гостиной стоял огромный стол, покрытый белоснежной скатертью (за ним по вечерам собиралась вся семья), в буфете за стеклом мерцал фамильный сервиз тончайшего фарфора, а главное, всюду были книги, которые не вмещала даже огромная библиотека с уходящими под потолок шкафами (дотянуться до верхних полок можно было только с помощью специальной лестницы).
В московской квартире Маши нашлось место и библиотеке, и картинам прадеда, и старинному фортепиано в гостиной (правда, играет на нем, и то под настроение! только младший брат Маши − Данила, в те редкие дни, когда приходит к ней в гости). Как и в родительском, в Машином доме всегда порядок – ни пылинки, натертый паркет сверкает, всякая вещь на своем месте и неслучайна; здесь вообще нет случайных вещей, и поэтому каждая, как считает Маша, имеет душу и свое звучание. Единственное, что нарушает порядок в ее квартире – это разбросанные тут и там эскизы новой коллекции одежды, над которой она работала весь декабрь; впрочем, в предновогодний вечер можно позволить себе не думать о работе, как минимум до следующего года! А посему Маша собрала эскизы, отнесла их в кабинет и начала украшать гостиную к предстоящим праздникам.
Еловый букет получился большим и разлапистым; на нижней ветке грызла орешки белка, мерцали сосульки, на верхней куда-то летел космонавт в золотистом скафандре. «Все на своих местах! – улыбнулась Маша, − вот и славно!» Эта незатейливая еловая композиция вызывала ностальгические чувства и ощущения праздника, в отличии, например, от елки, установленной в Машином офисе, украшенной на европейский манер: банты и шары в одной цветовой гамме серебряного цвета, − стильно, по-своему красиво, но радости почему-то не вызывает. Маша закончила праздничный обряд украшения гостиной, водрузив на стол, покрытый белой хрустящей скатертью, блюдо с мандаринами.
Дожидаясь мужа, она достала свежий журнал, в котором было опубликовано ее интервью. Нехитрые вопросы: «Мария, в чем секрет Вашего семейного счастья?», банальные ответы: «Супружество – это труд и терпение! И, знаете ли, готовность уступать друг другу»; их общее фото с Олегом, ее фотографии в модельном доме в рабочем кабинете, на подиуме в окружении моделей. Кстати, фотографии получились очень даже ничего – она на них выглядит хрупкой и молодой (на самом деле ей тридцать восемь). В общем, ее журнальный образ отвечает законам жанра, и она выглядит, как подобает известному дизайнеру и редактору модного издания. Пролистав журнал, Маша отложила его в сторону и решила переодеться. И хотя дома она в основном ходит в брюках и удобных пуловерах, сейчас ей захотелось надеть платье. Все-таки елка. Все-таки Новый год. Маша надела то самое «черное маленькое платье», в котором снималась для интервью (таких черных платьев у нее в шкафу собралось великое множество – она со счета сбилась; удобно – подбираешь к платью удачные туфли и сумку, и вперед! к покорению жизненных вершин готова!), забрала длинные русые волосы в гладкий пучок, подкрасила губы, − все! Из зеркала на нее смотрела «девушка средних лет» (последнее определение, вообще говоря, является спасительной, сердобольной формулировкой, потому что так можно сказать и о тридцатилетней девушке, и о той, которой слегка за сорок, а также сильно под пятьдесят, средних и все тут, не ваше дело!). Сама Маша, смеясь, говорила об этом так: «Я прошла долгий путь от джинсов и бисерных фенечек до маленького черного платья, и мне комфортно в этом возрасте элегантности».
