Разбуженный каким-то неясным чувством тревоги, которое возникало каждый раз, когда грозила смертельная опасность, Фархад Оруджев по прозвищу Фара, проснулся. Приподняв голову, он прислушался. Тишина нарушалась лишь далёким лаем бродячих собак да едва заметным дыханием Лалы, лежавшей рядом. Да успокаивающе шуршал дождь за окном.
Тогда что же его разбудило?
Вот уже второй месяц, как смерть шла за Фархадом по пятам, и чувства его обострились, как у загнанного зверя. Он знал – опасность близка, и даже ощущал её запах.
Опустив руку, Фара в темноте нащупал отрезок стальной арматуры и, не нарушая сна женщины, соскользнул с кровати.
Привычку складывать одежду около себя в ногах он приобрёл ещё в колонии, где отбывал наказание. Там это полагалось по инструкции. Здесь же это нужно было в целях предосторожности, так как человеку, живущему под угрозой смерти, нужно всегда иметь одежду под рукой.
Полностью одевшись менее чем за минуту, держа в руке арматуру, Фархад бесшумно отодвинул задвижку и осторожно вышел на балкон. Всё было спокойно. Но так или иначе, Оруджев был уверен, что инстинкт самосохранения его не подводит. Он прижался к перегородке, отделяющей его балкон от соседского. Внезапно у соседей, еле скрипнув, отворилась дверь, и послышался шёпот нескольких людей. Судя по голосам, их было три человека.
Фархад крепче сжал свою железяку. Он ждал. Конечно, его нельзя было назвать очень храбрым человеком, но сейчас он становился опаснейшим противником. Оруджев понимал, что рано или поздно его найдут. И это время настало. Теперь оставалось только одно – защищаться.
Убийцы знали, что он опасен, поэтому пытались действовать очень осторожно. План был прост – глубокой ночью перелезть на балкон и, ворвавшись в комнату, убить его.
Сидя в тёмном углу балкона, Фархад ждал врагов.
Один из них легко перепрыгнул через перила и повернулся, чтобы помочь товарищу. Это момент и использовал Фара. Он выскочил из темноты и взмахнул арматурой. Обрезок угодил первому прямо по голове. Тот покачнулся и с криком полетел вниз со второго этажа. Другой, наполовину уже перебравшийся на балкон, получил удар в лицо и, застонав, свалился назад к себе. Там его подобрал третий компаньон, и они вместе исчезли.
Оруджев выглянул с балкона. Нападавшие со стонами и проклятиями влезли в свою машину. Взревев мотором, автомобиль умчался в темноту. Наступила тишина.
Фархад вымыл под дождём окровавленную арматуру, размышляя над тем, что повторное нападение неминуемо, коль уж Мамед нашёл его. Нужно сматываться, и побыстрее. Войдя в комнату, он зажёг свет.
Проснувшись от шума борьбы, женщина сидела на кровати и щурилась на лампу.
– Что случилось, Фархад?
Фара даже не посмотрел на неё. Он содрал с себя мокрую одежду и голый пошёл на кухню, чтобы согреться горячим чаем. Женщина пошла за ним. Она стояла в дверях, и в её глазах застыл страх.
– Чего стоишь? Принеси одежду.
– Что всё-таки случилось? Я хочу знать, Фархад!
Он прошёл мимо неё, распахнул шкаф и принялся одеваться.
– Небольшие проблемы, – наконец произнёс он. – Но ты ничего не бойся, можешь спокойно спать. Только закрой, когда я уйду.
– Уходишь? Куда? И почему меня не берёшь с собой? – женщина заплакала.
– Послушай, Лала. Ты очень много сделала для меня, и я благодарен тебе. Но сейчас наши дороги разойдутся. Иди спать, а я кое-куда позвоню.
– Но ты не можешь меня вот так бросить! – она схватила его за рукав. – Я не пущу тебя.
– Да заткнись ты, ради бога! – заорал Фара. Затем достал свой мобильник, набрал номер и стал ждать, пока не ответят.
– Алло, кто это? – спросил сонный голос.
– Дима? Это Фара…
– Какого чёрта ты звонишь, когда все нормальные люди спят?
– Молчи и слушай. Заводи машину и через полчаса подхватишь меня у Сабунчинского круга. Понял? Всё, жду тебя.
Дима, он же Тушёнка, пытался что-то возразить в ответ, но Оруджев уже дал отбой. Он молча подошёл к серванту и достал оттуда маленькую шкатулку, в которой Лала хранила свои сбережения.
Словно фурия, с растрёпанными волосами и сверкающими глазами, женщина подскочила к нему.
– Как ты смеешь забирать мои последние деньги? Не отдам! – она вцепилась в шкатулку.
– Послушай, Лала, мне очень нужны эти деньги, обещаю, что когда-нибудь верну их.
– Не дам! Неблагодарный! Если бы не я, ты уже давно подох бы, как собака!
Лучше бы она этого не говорила! Фархад наотмашь со всей силой ударил женщину по лицу. Оглушенная Лала отлетела в сторону вместе со своей драгоценной коробочкой, из которой на пол полетело несколько денежных купюр. Оруджев подобрал деньги и, даже не взглянув на лежащую на полу сожительницу, вышел из дома.
Дождь продолжался, а в спину дул знаменитый бакинский норд. Привыкнув к темноте, он зашагал к месту встречи, крепко сжимая свою железку.
«Если Тушёнка опоздает, придётся туго, – размышлял Фара. – На открытом месте или ребята Мамеда засекут, или полиция. Хотя будем надеяться, что пронесёт, всё-таки пять утра».
Действительно, страхи оказались напрасными. Подойдя к Сабунчинскому кругу, Фархад увидел, что старенький «рено» Тушёнки уже там. Он быстро открыл дверь и юркнул в машину.
– Дима, давай жми к себе!
Пухлое лицо приятеля удивленно вытянулось.
– Ни фига себе! Сначала объясни, что случилось!
– Я же сказал, к тебе, и побыстрее!
Почувствовав в его голосе металлические нотки, Тушёнка что-то буркнул, нажал газ, и машина рванула с места.
Через полчаса они сидели на кухне грязной холостяцкой квартиры. Без лишних слов Дима поставил на стол стаканы, банку с огурцами и открытую бутылку водки. Налив каждому по полстакана, он ждал, что скажет Фархад.
…Они познакомились на зоне, где каждый тянул свой срок. Фара – за кражу со взломом, а Тушёнка – за скупку краденого. Диме было приятно, что такой крутой парень, как Оруджев, водит с ним знакомство. Но в данное время он бы всё отдал, чтобы не знать Фару. От своих знакомых Дима знал, что Мамед нанял Фархада выкрасть из одного сейфа золотишко. Тот заказ выполнил, но отдал далеко не всё. И теперь было ясно, что Фара – не жилец.
Фархад вытащил из кармана три «двадцатки» и бросил их Тушёнке.
– Это тебе, – сказал он. – Я затаюсь у тебя на время.
От испуга Тушёнка даже выронил стакан.
– Ты с ума сошёл! Если люди Мамеда узнают, что я прятал тебя, то порежут на куски.
– Может, узнают, а может, и нет. Но я-то уже здесь и сам могу прикончить тебя – мне терять нечего.
Тушенка быстро перебирал своими скудными извилинами. Ситуация была критической. Мамед был далеко, а Фара здесь и кажется готов на всё.
– Ну, что ж, оставайся, – убито произнёс Дима. – Только через три дня я прошу уехать отсюда.
