Александр Строганов - Сочинения. Том 6

Сочинения. Том 6
Название: Сочинения. Том 6
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Сочинения. Том 6"

«Писатель Строганов проник в „тонкие миры“. Где он там бродит, я не знаю. Но сюда к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Этот писатель навсегда в русской литературе». Нина Садур.

Бесплатно читать онлайн Сочинения. Том 6


© Александр Строганов, 2016

© Александр Евгеньевич Строганов, иллюстрации, 2016


ISBN 978-5-4483-3643-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Яд осязания

Драма в двух действиях

Действующие лица


Камилла (Камилль) Клодель

Огюст Роден

Детка


В пьесе использованы стихи Поля Клоделя.


Действие происходит в 1899 году, в Париже, в доме 19 по Набережной Бурбон, где не спится женщине по имени Камилла Клодель, крестное имя Камилль.

Крестное имя Камилль в случае кромешного одиночества имеет значение не меньшее, чем имена глиняных ангелочков за мутными стеклами шкафа.

Или имена одинаково полосатых кошек, которые, не взирая на их изобилие в доме 19 по Набережной Бурбон ведут себя тихо. Так тихо, что их можно и не заметить. Не заметить или принять за статуэтки. Вообще одинаково полосатые кошки имеют больше оснований именоваться статуэтками, нежели собственно статуэтки беспокойных и порой шумных глиняных ангелочков.

Или имя Детка. Имени такого в природе не существует, но оно есть, раз уж произнесено, и относится к конкретному человеку… мальчику, юноше, будущему мужчине, мужчине, будущему мужчине, юноше, мальчику… одним словом, к определенному человеку. Или персонажу. Что, в нашем случае, равно как и во всех прочих случаях – одно и то же. Имя выбрано женщиной. Женщиной по имени Камилла, волею обстоятельств проживающей в двух черных захламленных комнатах в доме 19 по Набережной Бурбон… Камиллой или, согласно церковным записям, Камилль. Той самой Камиллой, что созвала полон дом глиняных ангелочков, а, чтобы им не было скучно, налепила для них одинаково полосатых кошек… Или наоборот.

Впрочем, и то и это не имеет никакого значения, ибо и то и это тускнеет, растворяется, исчезает, тускнеет, растворяется, исчезает, тускнеет, растворяется, исчезает, тускнеет и исчезает, стоит произнести, стоит произнести вслух, даже не вслух, а просто четко и громко, не обязательно громко, можно едва слышно или даже про себя, или просто вспомнить одно имя – Роден.

Роден. Огюст Роден. Произнести это имя и остаться без сна. И остаться без памяти. Ибо в памяти только Роден, только Роден и никого больше, только Роден и никого, и ничего больше… Произнести и остаться без памяти. И, оставшись без памяти, сутки, двое, трое, несколько суток вспоминать или придумывать заново имена всем этим ангелочкам, кошкам, высохшим цветам, кошкам… пытаться также вспомнить свое имя… Камилла… Или Камилль. Камилла или Камилль. Или Камилла. Или Камилль, что мягче, объективно красивее, значительно красивее, нежнее, тоньше, талантливее. Что есть лучшее на свете имя, во многом потому, что это имя дано при крещении.

Вот два имени. Которое из двух? Когда пасмурно – Камилль. Когда солнечно – Камилла. Или наоборот.

Впрочем, солнечных дней последнее время не бывает. Как будто и не было никогда.

Впрочем, и то, и это не имеет значения, когда в тридцать пять лет ты уже обрел абсолютное одиночество. Абсолютное одиночество – это когда на протяжении многих-многих миль вокруг никого нет. И в самом тебе нет никого. Никого.

Никого, кроме Детки. Никого, кроме Детки, разумеется.

Действие первое

Картина первая


Детке на вид лет шестнадцать – семнадцать. У Детки вьющиеся золотистые волосы, что роднит его с вышеупомянутыми ангелочками, равно, как и с другими ангелочками, какими их привыкли изображать все, или почти все, кто изображает ангелочков, начиная с того первого, или, почему бы и нет? с той первой, кто, собственно, видел их. Если, разумеется, тот, кто их видел действительно их лицезрел, а не выдумал, что, по большому счету не имеет значения. Во всяком случае для самих ангелочков.

С ангелочками Детку роднит розовощекость, и уже занимающаяся склонность к полноте, которую пока еще может угадать только художник, а лучше скульптор. Нет, не художник, непременно скульптор. Тот единственный, кто объективно владеет пространством.

Сперва шепчет пространству на ухо, сперва целует его кончиками пальцев, поглаживает, а затем овладевает им.

Осязание.

Видели бы вы при этом их глаза. Глаза скульптора и глаза пространства.

Затем Детки превращаются в ангелов. Или амуров. Или наоборот. Впрочем, и это не имеет значения.

Сейчас Детка является фрагментом пространства. Именно и только так – фрагментом пространства. Детка неподвижен. Детка точно врос в дышащее чернильное пятно между двумя шкафами, набитыми глиняными попрошайками, и выглядывает оттуда. Нет, не выглядывает, смотрит, рассматривает восседающего в кресле колосса.

Колосс. Колосс в белых одеждах. Тучный, мраморный, покрытый испариной колосс. Колосс, чье имя – табу в этом доме. В этом, и любом другом доме. Повсюду, где еще теплится надежда на Спасение.

Так должно быть. Так должно быть по его, деткиному разумению. Так должно быть, ибо так хочет Камилла, а ее желание – закон для Детки.

Имя колосса – табу, ибо имя это – Роден. Огюст Роден.

Прости, Камилль.

Роден, в свою очередь, тоже рассматривает Детку. Как будто со злостью. Как всегда со злостью рассматривает он фрагменты пространства, оценивая то, чем будет обладать в обозримом будущем. Непременно будет обладать в обозримом будущем, не будь он колоссом Роденом, Роденом скульптором.

Всегда. До последнего дня. До последнего вздоха.

В его взгляде яд. Яд. Превращающий в послушный материал все живое. Превращающий в послушный, податливый, блеклый, безвольный материал все живое. Яд осязания.


ДЕТКА (Шепчет.) Прости, Камилль.

РОДЕН (Громоподобен, подстать внешности.) Что?.. Ты бормочешь что-то, не могу разобрать слов.

Пауза.

ДЕТКА (Шепчет.) Прости, прости меня, Камилль. Я не имею представления, как он мог попасть сюда. Ни малейшего представления… И то сказать, я доподлинно не знаю кто он. Только догадываюсь. Могу только догадываться.

РОДЕН Что ты говоришь?

Пауза.

ДЕТКА (Шепчет.) Я могу только догадываться, кто он. Но догадки мои, Камилль, ужасны, Камилль… Но, быть может, еще все обойдется? Быть может, это совсем не он, а кто-нибудь другой… Быть может, твой страх передался мне, а у страха, ты сама знаешь, глаза велики, но уж очень он похож на мраморную глыбу… Не может другой так походить на мраморную глыбу… Уж если это другой, притом, что он так похож на эту самую мраморную глыбу, то, вероятнее всего, я так думаю, вероятнее всего… их двое.

РОДЕН Что ты там бормочешь про мрамор?!

ДЕТКА (В голос.) Нет.

РОДЕН Что, «нет»?

ДЕТКА Нет.

Пауза.

РОДЕН Нет?

ДЕТКА Нет.


Роден смеется. Его смех – извержение Везувия, гибель Помпеи… Гибель Камилль.


ДЕТКА (Шепчет.) О-о, это он, Камилль! Это определенно он! Как странно, я совсем не знаю человека, никогда не видел его, но совершенно уверен, не тени сомнения, это – он… Бедная Камилла. Бедная Камилль.


С этой книгой читают
«Писатель Строганов проник в „тонкие миры“. Где он там бродит, я не знаю. Но сюда к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Этот писатель навсегда в русской литературе». Нина Садур.
«Писатель Строганов проник в „тонкие миры“. Где он там бродит, я не знаю. Но сюда к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Этот писатель навсегда в русской литературе». Нина Садур.
«Писатель Строганов проник в „тонкие миры“. Где он там бродит, я не знаю. Но сюда к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Этот писатель навсегда в русской литературе». Нина Садур.
«Писатель Строганов проник в „тонкие миры“. Где он там бродит, я не знаю. Но сюда к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Этот писатель навсегда в русской литературе». Нина Садур.
Любовь – основа нашей жизни. Она проявляется любовью матери к ребенку. Любовью между полами. Любовью к творчеству, искусству познанию, природе, Родине…Но наряду с этим в жизни часто случаются превратности любви. Часто это происходит от того, что люди не понимают тесно связанные между собою понятия. Автор пытается на основе своего богатого жизненного опыта помочь читателю разобраться в этих непростых жизненно важных вопросах.
Небольшие события, проходящие в жизни ребенка, сталкивают его с разными людьми, от преступников до актеров театра. И как он открывает тайну и познает мир, пытаясь разобраться в происходящем.
«Сто лет минус пять» отметил в 2019 году журнал «Октябрь», и под таким названием выходит номер стихов и прозы ведущих современных авторов – изысканная антология малой формы. Сколько копий сломано в спорах о том, что такое современный роман. Но вот весомый повод поломать голову над тайной современного рассказа, который на поверку оказывается перформансом, поэмой, былью, ворожбой, поступком, исповедью современности, вмещающими жизнь в объеме романа
В этой книге есть продолжения известных сказок, где со знакомыми героями происходят уже новые неожиданные приключения.Есть в ней и другие сказки – с неизвестными читателю героями, поступающими нестандартно и непредсказуемо. А еще есть фантастические сказки, рассказанные космическими скитальцами.
Вот-вот начнется ядерная война. И первый удар нанесут те, кто искусно маскируются под сильных мира сего.Бывший сталкер Макс Край, разыскиваемый Интерполом, намерен предотвратить атомный холокост. Палач Заур готов нарушить закон и умереть, лишь бы остановить опасного маньяка, торгующего человеческими органами. Но смогут ли они осуществить задуманное, узнав, что их близкие находятся по ту сторону баррикад?..
Странный зов тянет разных людей в таинственную московскую Зону.Причиняя боль и страдания, заставляет, бросив все, совершая безумные поступки, отправиться в путь туда, где царит опасность и смерть поджидает на каждом шагу.Зов направляет избранных им людей к загадочной цели, и что случится, когда они наконец доберутся до нее, никому не известно.
Нити в руках норн. Узловатые, колючие нити покорёженных судеб. Им предстоит оборваться – очень скоро. Так будет лучше для всех. Им нет места в многоцветном гладком полотне мирной жизни.…Его зрение тускнеет и меркнет. Проклятие выпивает его жизнь. Осталось недолго. Позорный след войны умрёт вместе с ним.…Её сил – всё меньше. Привычная мерзкая горечь во рту и чувство бессилия, скрытое под светской маской. Она не справится, ноша слишком велика.Исход
Это фантастический приключенческий роман, держащий в напряжении читателя от самого начала до последней строчки произведения.А начиналось всё со случайного приглашения симпатичных девушек с хорошей фигурой на демонстрацию ретро-моды в одной из сельских школ с. Сосновки. За две заработанные тысячи предстояло рассчитываться ценой своей жизни.Яркие сцены погони за тремя моделями: Оксаной, Настей и Анжелой сначала мафиозной группировки, а потом полици