Глава 1 – Фея, детектив и неправильная ставка
– Итак, мистер Дол… Дад…
– Даддлодоб, – гном поёрзал на стуле. – Только не надо мне этих ваших мистеров.
Анкета была заполнена с ошибками. Буквы наползали друг на друга и подпрыгивали в нестройном ритме с обилием синкоп – совсем как джазовые трели, которые выводил тот американец, Луис.
– С какой целью вы прибыли в Лондон, мистер… Даддлодоб?
– Вон же всё написано, – гном ткнул толстым пальцем на строчку в анкете. – Цель визита: го-сте-ва-я. Сестра у меня тут живёт с племяшами. Чудесные мальчишки подрастают.
– И при себе вы имеете… – Квентин Грей, старший советник в отделе международных отношений, перевернул страницу. – Замшевый саквояж с позолоченной ручкой, две шляпы, восемь пар носков, кожаные туфли Baldinini – ого! – и другие предметы одежды. Два орлиных пера и одно воронье, засохший клевер в горшке, бритвенный помазок, гребень для бороды, серебряные ножницы для ушных волос, пряжки, пуговицы и десять алмазов.
– Одиннадцать, сэр.
– Девять.
Дверь кабинета напротив отворилась. Первый секретарь, который в течение дня слишком часто выходил на перекур и поэтому задерживался допоздна, лениво побрёл на кухню сварить кофе.
Квентин достал фамильные часы на цепочке и щелчком открыл крышку – пора заканчивать.
– Так откуда у вас столько носков, мистер Даддлодоб?
Гном погладил бороду и неосознанно принялся заплетать её в косу.
– Кхм, из Индии.
– Говорят, в Индии носки уже почти не производят, – усмехнулся Квентин.
– Врут!
– Чистые?
Даддлодоб задумался на минутку, выбирая ответ, который меньше ему навредит.
– Чистейшие, – решился он. – Отстиранн… эээ… Очищенные и отполированные. Степень искажения… ээ… сидят хорошо.
– Вы первый, кто их носит? Других претендентов или, того хуже, покупателей нет?
Гном аж подпрыгнул.
– Да чтоб меня киркой по лбу! Какие-такие покупатели? – Для пущей убедительности он пофыркал. – Мне – продавать? Наживаться бесчестно?
– Почему же бесчестно? Если получить разрешение и налоги платить, всё честно, – авторитетно заверил старший советник.
– Больно оно мне надо, налоги платить! – Даддлодоб скривился и замахал руками. – Ничего я не покупаю и не продаю. Так, имею при себе некоторые законно приобретённые безделушки. Парочку сестре подарю, ещё несколько старому приятелю обещал – часовой мастер он. А из других зубы себе прочные сделаю. Вот!
Он открыл рот и продемонстрировал отсутствие верхних резцов.
***
Полчаса спустя Квентин покинул здание БДУРМС 1.
Он выдал гному вид на жительство, подписал и заверил печатью список завезённых в страну объектов и вернул их – почти все – хозяину. С работой на сегодня Квентин закончил, а вот жизнь только начиналась.
На другой стороне улицы ждал чёрный Роллс-Ройс. Оскар умел так поставить автомобиль, чтобы вовремя увидеть приближение хозяина. За двадцать лет службы и не такому научишься. Ворота фамильного особняка или входная дверь небольшого дома в центре Лондона, три охраняемые арки, что вели в департамент, пороги друзей и любовниц, домов игорных и публичных… водитель Квентина Грея в любое время суток был начеку. Он успевал выйти из автомобиля, неспешно обойти вокруг и, почтительно склонив голову, открыть правую заднюю дверь.
– Домой, мне нужно переодеться. – Квентин на полминуты прикрыл глаза.
– А после, сэр?
Оскар уже занял водительское место и завёл мотор.
– А после – на Койн-стрит.
– Сегодня четверг, сэр.
Квентин прервал короткий сон и посмотрел на отражение водителя в зеркале заднего вида. Аккуратно выбритый и причёсанный, в белоснежной рубашке и сюртуке, тот был почти похож на человека.
– Мне известно, какой сегодня день, Оскар. Я подписывал бумаги и заверял их печатью с датой.
– Не сомневаюсь в этом, сэр. Однако вы велели не… кхм, прошу прощения… не дозволять вам играть чаще трёх дней в неделю. А сегодня, в четверг, мы едем на Койн-стрит уже в третий раз. Не заскучаете ли вы до понедельника? Сэр?
***
Заведение «Крошка из Ольстера» на Койн-стрит приглашало посетителей шесть дней в неделю. Любители поразвлечься – с титулом или без него, с туго набитым кошельком или парой фунтов в кармане – заглядывали сюда с той регулярностью, которую могли себе позволить. Кто-то приходил выпить, дать отражению вечерних огней в отполированном стекле бокалов ослепить себя. Другие мечтали скрасить своё одиночество, и находились желающие помочь за комплимент, угощение, выпивку или же сумму, равную нескольким месячным окладам страждущего.
Квентин Грей наведывался сюда поиграть в криббедж. Командные игры требовали большей концентрации и нежелательной трезвости, а Квентину нравилось противостояние один на один. Игра чем-то напоминала ему допрос: вывести противника на чистую воду, распознать его тактику, прочитать истинные помыслы в глазах. Даже в таких прекрасных, чуть раскосых зелёных глазах, которые рассматривали его с любопытным прищуром.
Да… с феями Квентин ещё не играл. Этрие перебралась жить в Лондон восемь лет назад из Саффолка. Днём она работала манекенщицей, а вечера любила проводить в заведениях, где играла громкая музыка. Раздавала ли она карты или пила джин, мошенничала или флиртовала – её ноги в красных туфельках всегда пританцовывали под столом. Наряжалась фея по последней моде и отличалась от других леди лишь причёской: длинные волосы, не признающие уходовых средств кроме деревянного гребня, свободно струились по её плечам.
А чулки у Этрие были полупрозрачные, травянисто-зелёного оттенка. Сейчас они висели на спинке стула в спальне Квентина.
– Подожди до рассвета, позавтракаем вместе.
Девушка выскользнула из-под одеяла – правый бок тут же замёрз. Квентин протянул руку, но успел прикоснуться только к кончикам её волос.
– Мне уже пора. – Этрие засмеялась: словно в колокольчиках зазвенела утренняя роса.
– Я велю Оскару отвезти тебя домой.
– Нет. – Она вскочила с постели и хлопнула в ладоши. – Лучше спой мне!
– Спеть? Я не умею, – Квентин мотнул головой. – Лучше вернись в постель, и я покажу тебе, что у меня получается хорошо.
Он не так уж долго разглядывал ее при свете, а сейчас, в темноте, вообще видел только нечеткий силуэт. И всё же Квентин ясно представил и озорную улыбку, и блеск в глазах. Он припомнил мелодию, которую наигрывал пианист в баре и попробовал тихонько её напеть. Получилось фальшиво.
Когда-то давно одна девушка сказала Квентину, что голос у него приятный, а слуха совсем нет. Она была права.
Но Этрие не смущали его музыкальные способности: фея закружилась, раскинув руки, будто в ее волосах играл свежий ветер с Северного моря, а под босыми ступнями – сквозь бетон, паркетный настил и ворс дорогого ковра – прорастала трава. В этом смехе слышалось пение птиц, стрекотание цикад, шелест крыльев бабочки.
