Зимние цветы
Два снежка одновременно просвистели над стеной ледяной крепостью и смачно впечатались в папу. Один попал ему в живот, а другой сбил с головы шапку.
– Ага! – закричал Серёжа. – Получил?! Сдавайся по-хорошему!
– Ни за что! – прокричал в ответ папа, силясь вырвать упавшую шапку из пасти невесть откуда взявшегося Степашки. – Отдай шапку, поросёнок! Отдай! Фу! Всё равно моя крепость никогда не падёт! Слышите, никогда!
В этот момент, новый снежок залетел папе прямо за шиворот. Папа ойкнул, разжал на мгновенье руки, и торжествующий скотч-терьер опрометью вылетел из крепости, крепко сжимая в зубах свой трофей. Ребята захохотали.
– Сдавайся, а не то мы сделаем из тебя снежное чучело! – крикнула разгорячённая боем Варя. – Выходи с поднятыми руками, и мы гарантируем тебе горячий чай и печенье!
– Нет! – донеслось из-за полуразрушенных стен. – Вам никогда меня не победить! Белая крепость никогда не сдастся врагу!
– Ну, держись! – хором воскликнули ребята и кинулись на решающий приступ. Снежки замелькали в воздухе с удвоенной силой. Оставшись без головного убора, папа, тем не менее, продолжал упорно отбиваться, но былого азарта у него уже не было, и ребята неуклонно приближались к стенам, прячась за деревьями и снеговиками. Наконец, по сигналу Серёжи, они внезапно ворвались в крепость с двух сторон и повалили папу на спину.
– Пощады или натрём тебе уши снегом! – закричали они.
– Нет! То есть да! Пощады, пощады! – завопил папа, беспомощно дрыгая ногами. – Сдаюсь! Хватит! У меня снег за пазухой! И прошу вас, кто-нибудь, пожалуйста, отберите у Стёпы мою шапку! Она же новая!
– Это трофей, – важно сказала Варя, нехотя слезая с папиной груди. – Ну да ладно… Стёпа, ко мне! Отдай! Молодец, хороший пёс…
Стёпа нехотя выплюнул измятую шапку и жадно проглотил несколько комьев снега. Ему было жарко и весело.
«Отлично погуляли, – думал он, ложась на снег и тяжело вываливая язык. – А то всё на поводке, да на поводке… Так даже за кошками не побегаешь… То ли дело играть в снежки!.. Вот бы ещё сейчас сосисок покушать…»
– А пойдём те ка домой, – сказала мама, которая не участвовала в схватке, боясь испортить своё новое модное пальто. – Нам давно пора обедать, да и темнеть уже начинает.
– Давайте ещё разочек сыграем, – загудели ребята. – Пожалуйста…
– Если не устали, то хоть папу пожалейте, – сказала мама. – Он уже и так на снеговика похож.
Папа грустно развёл руками:
– Боюсь, мама права, пора домой. Тот снежок, что вы коварно бросили мне за шиворот, растаял и теперь я весь мокрый… А ещё, Степашка прокусил мне шапку! Это против правил! В 87 пункте Кодексе снежного боя чётко прописано, что никаких собак в ледяной крепости быть не должно! Если бы не он, я бы точно победил, так и знайте.
Однако, завидев, что ребята вновь потянулись за снежками, папа сменил тон:
– Впрочем, я припоминаю, что 112 пункт Великой Снежной Хартии допускает использование в перестрелке снежками «зайцев, лис, барсуков и прочих мелких животных с их полного согласия…»
Папа подошёл к Степашке и присел напротив:
– Степан, ответь мне, только честно, ты добровольно принимал участие в этой схватке?
Стёпа наклонил голову, озорно посмотрел на притихших ребят, а затем звонко тявкнул.
– Ура, мы победили! – обрадовались дети.
– Увы, да, – сокрушённо покачал головой папа. – Но я надеюсь гарантии горячего чая и печенья всё ещё в силе?
– Только, после того как вы все съедите суп, – сказала мама и внушительно добавила, глядя на папу. – Я уверена, что в правилах упоминается горячий суп…
– Конечно, конечно, – рассеянно согласился папа, всё ещё исследуя свою шапку. – Там так и сказано – «…вне зависимости от выявленного победителя, обе стороны поединка обязаны совместно вкусить большую порцию супа или иного горячего блюда. В противном случае, победа не засчитывается, и участники дисквалифицируются сроком на одну зиму…» 34 пункт Хартии, часть вторая, пункт Б… Дорогая, а как ты думаешь, эти дырки можно будет как-то заштопать?..
Спустя час, после сытного обеда, все собрались в большой комнате. Уставший больше всех Степашка спал без задних лап на кресле, мама вязала Варе свитер, а ребята обступили папу, требуя рассказать им новую историю.
– Мы уже вторую неделю не слышали ничего новенького, – шумели они. – Раньше ты нам каждый день что-нибудь рассказывал.
– Я был очень занят, – безуспешно пытался оправдываться папа. – Вы же знаете, моя новая книга только что вышла, и меня почти не было дома. К тому же…
– Мы всё знаем, папочка, – взмолилась Варя, – но пожалуйста, расскажи нам какую-нибудь историю…
Папа умолк, потом поёрзал на диване, затем снял свои очки и начал усиленно их протирать. Ребята переглянулись – это был хороший знак.
– Как я уже сказал, – прервал через минуту своё молчание папа, – я был ужасно занят, но, как раз сегодня, мне, совершенно внезапно, вспомнилась одна восхитительная история. Правда, сразу после этого, прямо мне в ухо попал чей-то снежок, и история мигом вылетела в другое… Так что мне очень жаль, я всё забыл…
Папа деланно зевнул и прикрыл глаза, делая вид что дремлет.
– Наверняка она так и лежит там, где упала, – заметила мама, продолжая вязать. – Может вам стоит одеться и сходить посмотреть… А заодно можете ещё раз сыграть в снежки… Пожалуй, в этот раз я бы тоже поучаствовала… Втроём мы бы быстро взяли крепость… Думаю и Степашка не прочь ещё немного порезвиться…
– Так, стоп, на сегодня никаких больше снежков, – подпрыгнул на диване папа. – У нас перемирие, забыли? К тому же, я, кажется, что-то припоминаю… Точно, точно… Да, вспомнил! Всё-таки у меня исключительная писательская память…
Папа снова прикрыл глаза, мечтательно пошевелил губами и начал своё повествование:
– В одной далёкой стране, где вечно царила зима, и никто из её жителей никогда не видел зелёной травы и не слышал пения соловья, в небольшом городке, жил часовщик по имени Николас Блум. Он был настоящим мастером своего дела. Николас находил поломки в больших и малых часах с такой легкостью, что казалось, они сами говорили ему, в чём причина их остановки. Порой ему хватало всего одного взгляда на замерший перед ним механизм, или лёгкого щелчка пальцами по крышке часов, чтобы понять, что с ними случилось. Это походило на магию, и некоторые жители города были уверенны, что Бум чародей, каким был его прапрапрадедушка, но никакого чуда тут не было. Николас просто любил свою работу и проводил долгие часы, разбирая и вновь собирая различные механизмы, чтобы понять, как они устроены, так что в конечном итоге даже самое сложное сплетение шестерёнок и пружин давно не могло сбить его с толка, и он мгновенно находил причину поломки.
