Казалось, от жары воздух в салоне плывёт. Очертания спинок впереди стоящих кресел виделись тёмными пятнами. Звуки доносились приглушённо, будто мир отделили толстым слоем старого стекла. И крупные капли пота в наивной попытке стремились смыть с его лица кровь.
Джек шевельнул головой, и та отозвалась резким режущим ощущением в районе виска. Руки слушались плохо, но где-то в подсознании пульсировала мысль о том, что нужно шевелиться. Причём очень и очень быстро.
Удары сердца шли замедленно, но казалось, что они готовы в любой момент перейти на бег. Джек пытался понять, почему так жарко, почему так мутно и почему его обычно послушное, но сейчас такое резиновое тело кричит об опасности.
А потом он вспомнил, где находится. Это был обычный небольшой пассажирский самолёт, который совершал частный перелёт от Барселоны в южную часть страны. И ещё несколько мгновений, как казалось сознанию, назад, пилот объявил об аварийной посадке.
Джек сделал глубокий вдох, стараясь согнать туман с головы, и нос услужливо преподнёс ему свежую новость: запах гари.
Вот тут и проснулся табун лошадей, заключенный в грудную клетку человека, перейдя с медленного шага сразу в карьер. Руки, ещё не до конца послушные, начали судорожно нащупывать застёжку ремня безопасности, а глаза искать выход.
И как только он начал движение, произошло сразу несколько событий: вывалилась дверь в кабину пилотов, оттуда вырвался дым, и раздался крик. Дополняя картину, пол под ногами просел на полметра, оставив кишки где-то выше, как и остатки мутного полубессознательного спокойствия.
Однако это помогло Джеку: руки наконец смогли подцепить застёжку ремня, и она с щелчком отстегнулась, давая человеку свободу. Оторвавшись от своего кресла и опираясь на спинку переднего, он бросил взгляд в сторону и увидел дыру в боку самолета примерно в том месте, где раньше было крыло. Передвигая ноги, которые слушались ещё хуже, чем руки, Джек шёл к дыре, словно к спасительным вратам Рая. Пока ему в ногу не вцепилась чья-то рука, заставив неуверенно стоявшего человека рухнуть на пол.
Перед тем, как сознание снова заволокла дымка, будто дым от пожара заползал прямо в голову, Джек услышал тихий шепчущий голос.
– Простите. Я просто хотела…
Чего же она хотела, Джек уже не услышал. Дым пожара окончательно заполнил его голову тёмным маревом.
Как обычно, первыми стали возвращаться звуки. Какое-то шипение, треск, периодическое завывание. Следом добавилась боль: щиплющая на виске, тянущая в руке и самая сильная, ломающая рёбра – в груди. Эта боль как будто что-то выталкивала, выплёскивала из тела, выворачивала в попытке спасти.
В сознание Джек пришёл резко и от собственного хрипа. Это был хрип вдоха, самого первого, которое делает задыхающееся тело. И тут же на него со всех сторон обрушилась волна: завывание сирен, шипение пожарных шлангов, переговоры людей, сливающиеся в единый гул. И один голос, пытающийся прорваться сквозь пелену:
– Мистер! Эй, вы меня слышите? Вы понимаете, где вы?
Человек, светящий фонариком в безумно мельтешащий глаз, был одет в белую одежду. До Джека начало доходить, что перед ним врач. Он попытался ответить, однако что-то помешало ему говорить.
– Расслабьтесь, просто кивайте головой, – врач увидел, что Джек начал реагировать более адекватно. – На вас кислородная маска. У вас было отравление угарным газом. Лёгкие напитались этой гадостью и теперь нужно время, чтобы их очистить. Понимаете?
Джек пристально смотрел на человека в белом. А потом медленно кивнул.
– Вы помните, как здесь оказались?
Джек снова кивнул, но уже активнее, что заставило его поморщиться – рана на виске дала о себе знать. Рука потянулась потрогать болящее место, и на глаза попался осьминог: кулон, который Джек всегда носил на шее, сейчас был накручен на запястье. Человек заворожённо смотрел, как качается вечно довольный восьмирукий металлический подводный житель по кличке Джим. Зрачки двигались в такт, и казалось, что Джек вспоминает предыдущие минуты и часы своей жизни. А затем глаза сфокусировались на фоне за кулоном.
Самолёт всё еще горел. Четыре пожарных расчёта поливали его своей мутной пеной, в надежде не дать пламени распространиться дальше. Маленькая машинка, всего на полтора десятка человек, выглядела среди апельсиновых деревьев словно сломанная игрушка. Одно крыло было оторвано и лежало чуть поодаль. Видимо, при посадке зацепило дерево покрепче. Фюзеляж потемнел от пламени, но всё еще походил на действующую конструкцию, которая своим весом продавила несколько других деревьев. В запахах гари, плавленого металла и пожарной химии всё равно четко угадывался цитрусовый аромат. Чуть недозревшие фрукты усеивали землю, и особенно плотным слоем ту часть, где самолётик пропахал сад. И прекрасным дополнением к картине разрушения и пожара стал шикарный оранжево-красный закат. Будто небо в солидарность с творением рук человеческих решило показать все цвета пламени.
Раздался треск, и в фюзеляже появилась новая дырка, из которой вырвался тонкий язычок пламени. Ближайший пожарник выругался по-испански и побежал к своей машине. Глаза Джека автоматически последовали за ним. За спиной неудачливого путешественника оказалась ещё целая куча машин, людей, звуков и образов. В частности, несколько карет скорой помощи, рядом с которыми оказывали помощь паре пассажиров. Рядом с такой же сидел сам Джек. Одна скорая выбиралась на основную дорогу, аккуратно объезжая деревья с будущими экспортными апельсинами. Полицейские не слишком усердно отгоняли от желтой линии кордона любопытных фермеров и работников сада.
Вдруг рядом с Джеком возникла девушка. Её обычно утончённый деловой брючный костюм сейчас больше годился для какого-нибудь чучела, которое с яростной ухмылкой отгоняло бы ворон с этого апельсинового поля. На лице были полоски сажи, волосы местами подгорели, испортив дорогую причёску, а сама она опиралась на два костыля: нога была то ли перебинтована, то ли закреплена в лубки.
– Простите, вы из-за меня упали, там, – она мотнула головой в сторону догорающей машины, – в самолёте. Мне просто была нужна помощь, чтобы освободить застрявшую ногу…
Джек попробовал улыбнуться, но девушка всё так же стояла с расстроенным выражением. После чего мужчина вспомнил, что на его лице маска, которая явно мешает нормальному общению. Он аккуратно её стащил:
– Ничего, – голос был хриплым, и Джек почти сразу закашлялся. После нескольких мучительных секунд он всё-таки закончил. – Главное, что мы живы…
