Мария прислонилась к нагретому солнцем камню и прикрыла глаза. Похоже, сегодня ей снова придется возвращаться ни с чем. Уже в четвертый раз она придет без добычи. Скоро уволят. Мария была уверена, что единорогов отпугивает этот увалень Джон, который и сейчас пыхтел в кустах, как страдающий животом медведь. А поди докажи это работодателю! Скажет, пытаешься, девка, ответственность перевалить…
Марии скоро должно было исполниться двадцать пять лет – солидный возраст для охотницы. Ежедневно она рисковала потерять работу. А тут…четвертый раз без добычи. Мария глубоко вздохнула.
Денек был прекрасный: безоблачное небо, ласковое солнце, свежий ветерок доносил едва уловимый запах моря, где-то неподалеку тенькал зяблик.
Вдруг Мария почувствовала чье-то присутствие. Притворяясь спящей, она чуть приоткрыла глаза и сквозь густую щетку ресниц увидела единорога. Слегка розоватый, с зелеными бликами листвы на шерсти, он стоял на опушке поляны, посреди которой сидела Мария, и смотрел на девушку.
Затаив дыхание, Мария внутренне собралась, сконцентрировалась и стала мысленно звать единорога. Тот склонил голову, будто прислушиваясь, потом сделал неуверенный шаг, еще один – и замер. Мария выругалась про себя – Джону, очевидно, надоело неподвижно сидеть, и он решил поразмяться: он вылез из кустов и направился к девушке. Единорог отступил под сень деревьев, но не ушел, а остался, поглядывая на людей влажным глазом.
– Слышь, Мари, – пробасил увалень, – Плюнь ты на весь этот цирк! Я-то знаю, почему к тебе звери не ходят, но я ничего не скажу хозяину, если ты сейчас…. – Джон не договорил, но недвусмысленно потянулся к Марии.
– Убери руки, ублюдок деревенский, – прошипела та, но парень уже сгреб ее в охапку и принялся бесстыдно лапать.
Краем глаза Мария увидела, что единорог развернулся и собрался уходить. Упустить его Мария не могла. Она вытащила из-за пояса нож и, не раздумывая, ударила Джона в живот. Парень упал, ухватившись двумя руками за рукоятку и вгоняя сталь глубже себе в плоть, и дико закричал.
Не помня себя, Мария кинулась бежать к единорогу, но вдруг остановилась как вкопанная: единорог прошел мимо нее, направился к Джону… и стал рвать острыми клыками еще живое тело. Мужчина закричал еще громче, но этот крик быстро перешел в хрип, а затем совсем затих, когда единорог перервал ему сонную артерию и присосался к шее, жадно глотая кровь.
Мария смотрела на всю эту сцену расширенными глазами, а в голове ее неслись обрывки мыслей. Перед ней единорог допивал кровь ее сопровождения, а внутренний взор уже рисовал баснословные суммы, которые можно выручить за этого зверя.
Единорог тем временем оставил обескровленный труп, подошел к Марии и по-лошадиному ткнулся окровавленной мордой ей в плечо. Девушка слегка опомнилась, не морщась, поцеловала единорога, слизав с губ соленую мужскую кровь, и повела единорога к Городу. К хозяину она уже никогда не вернется. Денег ей теперь должно хватить на безбедное существование до самой старости. Хватит.
Ирма сильно волновалась. Это был ее первый поход, и девушка, как, впрочем, любой человек, нервничала перед неизвестным. Ежеминутно она дергала своего сопровождающего, Марка, дурацкими вопросами, и уже почти вывела его из себя.
Ирме было всего шестнадцать, она была по-подростковому некрасива и чрезвычайно бедно одета. На нервной почве Ирма ломилась по Лесу как медведь, гулко шлепая тяжелыми деревянными башмаками. Марк, прирожденный лесовик, то и дело морщился, когда соплячка с хрустом наступала на очередной сучок, или, того лучше, резко отпускала ветку, и та с размаху пыталась хлестнуть Марка по лицу – успевай уворачиваться!
Наконец, они вышли на облюбованную поляну. Марк засел в кустах, а Ирма, вместо того, чтобы чинно сидеть и ждать единорога, принялась носиться за бабочками и, прометавшись некоторое время по поляне, исчезла в чаще. Марк услышал вдруг ее крик, перешедший в захлебывающийся плач. Чертыхаясь, Марк устремился в лес, и очень скоро обнаружил девушку – Ирма свалилась в глубокую яму (возможно, брошенную берлогу), сильно исцарапала лицо и сломала ногу – Марк видел, что колено Ирмы было изогнуто немыслимым образом, и через небольшую ранку над коленом просвечивал отломок кости.
Девушка тем временем потеряла сознание. Марк стоял на краю ямы, чесал в затылке и думал, стоит ли с девчонкой возиться: Охотницей ей теперь никогда не бывать – единороги не клюют на девушек с физическими увечьями, а Ирме, даже при самом благоприятном исходе, хромота на всю жизнь обеспечена.
Марк вполне мог бы оставить ее здесь, зверям на съедение…. Но не сделал этого, а полез вниз, примотал Ирме к ноге палку кусками ее собственной юбки, взял хрупкое, костлявое, но достаточно тяжелое тело на руки и пошел к Городу. Девушка все не приходила в сознание и время от времени тихо стонала. Марк размеренно шел и неожиданно понял, как дорога ему эта страшненькая девочка, как беззащитна она сейчас в его руках…
Марк покрепче прижал к себе Ирму и вышел на тракт. Город все приближался. Город, где они с Ирмой когда-нибудь обязательно поженятся.
