— Стоять! Стой! Держи вора!
Вот уж никогда бы не подумала, что столица меня встретит именно так!
— Да держите же вы его! Он мою сумку украл!!!
Говорила мне бабуля, что Москва — плохой город, но разве я её когда-нибудь слушала?
Ох и дура!
— Стой! Догоню всё равно! — кричу белобрысому воришке, дёрнувшему у меня сумку, пока я узнавала у пожилой пары, как мне добраться до нужного адреса. — Догоню и придушу! — ору я, активнее переставляя ноги.
Ха! Он не с той связался! У меня за плечами богатый жизненный опыт. И ничего, что мне всего девятнадцать лет. Я пять лет танцами занималась, три года на гимнастику ходила, год на плавание…
— Догоню!
Я близко. Преследую вора, даже не запыхавшись. В кармане коротких джинсовых шорт, как назло, раздаётся попсовая песенка — мелодия вызова. Я прекрасно знаю, на кого именно стоит эта зажигательная мелодия.
Бабулечка… Ох и влетит мне, когда она узнает, что я в Москву рванула! Главное, чтобы опять к участковому не побежала.
Надо ответить.
Достаю на бегу телефон и принимаю вызов:
— Бабуль, у меня всё замечательно! Ты лекарства выпей, пожалуйста. Вот прям сейчас. А я тебе… — щурюсь, видя, как вор замешкался на светофоре. — А я тебе минут через пять перезвоню. Жива и здорова. Ночевала не под открытым небом.
— Мариночка, это что за дела? — негодует моя бабулечка. — Я тебе разве что-нибудь когда-нибудь запрещала? Могла бы предупредить, что у кого-то ночевать останешься…
— Ба! Не сейчас!
Я должна поймать этого гада, пока не загорелся зелёный!
— Стоять, падла! — налетаю на вора, хватаю его за капюшон и праздную победу.
Но не тут-то было!
Гадёныш скидывает мастерку и бросается на проезжую часть, издевательски болтая моей сумкой из стороны в сторону!
Он что, думал, я останусь с его мастеркой дожидаться своего светофора, да?
Не на ту напал!
Срываюсь с места, набираю скорость, мысленно прикидываю расстояние от перехода до ближайших машин, несусь как угорелая через две полосы, как вдруг, откуда ни возьмись он — чёрный бампер.
Падаю. Практически под колёса легковой машины, скорее, толкнувшей меня, чем наехавшей. Выпускаю из рук мастерку и телефон.
Бедро жжёт. Счесала.
Ничего, не помру. А вот воришка…
Смылся! Смылся, гадёныш!!!
— Да что же за день сегодня такой?
— Ты больная? Куда тебя несёт на красный?! Жить надоело?!
Я не привыкшая к крикам. Бабуля на меня никогда не кричала. Я вот этого всего вообще не люблю. Особенно не люблю, когда на меня кричат незнакомые люди.
— Вы что? — выдыхаю я, разглядывая вышедшего из машины мужчину. — Вы сейчас меня обвинять будете? Вместо того чтобы протянуть руку помощи, поинтересоваться моим самочувствием, вы будете надо мной стоять и орать? Да что ж вы за люди здесь такие? А может, у меня перелом? А может, я умираю?
Поправляю лямки на рюкзаке, подхватываю мастерку с телефоном и осторожно привстаю.
— Да стой ты, чокнутая! Помогу.
Наглый тип зачем-то тянет ко мне свои по-мужски красивые руки. Жилистые, большие, грубоватые, с шероховатостью на подушечках пальцев.
— Это был сарказм. Со мной всё в порядке. Немного бедром ударилась и всё. Сгруппироваться успела. А вот сумку жалко… — игнорирую его руки, встаю сама, тяжело вздыхая.
— Сумку? — мужчина зачем-то заглядывает под колёса своей машины.
— Там сумки нет. — вздыхаю я. — Сумку у меня около вокзала спёрли. Я за вором побежала, а тут… а тут вы! Догнала ведь почти! Если бы не вы… Ой, ба, там же ещё и документы! Хана! Всё, бабуля меня теперь точно убьёт.
— Догнала вора?
Карие глаза осматривают меня с лёгким недоумением и явным недоверием.
Мне становится обидно.
— Вот это видели? — трясу мастеркой перед крупноватым и кривоватым носом. — Я его уже поймала. Не удержала, правда, но со второй попытки точно бы поймала. И придушила бы!
— Потрясающе. — улыбается он.
Его улыбка так резко контрастирует с грубыми чертами лица, что я теряюсь. Правда, я ещё не видела, чтоб мужчина так открыто и искренне улыбался. Не видела, чтоб улыбка так кого-то преображала. Аж зависаю.
— Правда, что ли, сумку с документами украли?
— И водой, и ключами, и наушниками, и кошельком… — раздосадованно перечисляю я. — И с фотографиями, и с письмами… Капец полный. Говорила мне бабуля, что Москва — страшный город, зря я ей не поверила.
— Я так и подумал, что приезжая. Ну, садись в машину. Отвезу тебя в полицию, заявление напишешь. Сумку твою, конечно, вряд ли вернут с деньгами, но документы можно будет быстрее восстановить. Да и справку тебе какую-нибудь выдадут, всё хоть что-то.
Я неуверенно наблюдаю за тем, как мужчина садится в машину и не двигаюсь с места.
— Ты чего?
Как бы ему так помягче сказать?
— Знаете, я уже говорила, что бабуля меня насчёт Москвы предупреждала, да? Права оказалась. Так вот, ещё она мне говорила, к незнакомцам в машину не садиться.
Мужчина начинает откровенно надо мной смеяться. Меня это злит. Я ведь не сказала ничего смешного.
— Это не смешно! — прикрикиваю я.
— Хорошо, хорошо, — плохо сдерживая смех, отзывается он, — Не смешно. Откуда ты, чудо? И сколько тебе лет?
А чего это его мой возраст интересует? Подозрительный тип.
— Откуда надо и сколько надо! Поезжайте уже отсюда. Без вас как-нибудь разберусь. У меня претензий к вам нет. Всего доброго.
— Ну-у, — задумчиво тянет он, — Как хочешь. — вместо того чтобы уехать, мужчина выходит из машины снова. — Забей мой номер. Мало ли что. Вдруг к вечеру поплохеет. Наберёшь. Подскочу. Порешаем.
— Ладно. — решаю, что после этого он от меня наконец-то отвалит. — Диктуйте.
Добавляю новый контакт, как «Наехавший», и записываю все продиктованные цифры.
— Ты территориально, где собираешься остановиться? Хочу прикинуть, вдруг, что, в какую сторону мне выдвигаться?
— На Энгельса.
— Шутишь?
— С чего бы мне над вами шутить?
— Я живу на Энгельса.
Да быть того не может! Бабуля же говорила, что Москва огромная и резиновая. Какова вероятность…?
— А вы… — теряюсь я, — А вы не могли бы меня туда отвезти? У меня там мама живёт. Вместо полиции. В полицию я сама схожу. С мамой…
