Джузеппе Брандолини и сам прекрасно понимал, что его жилище не подобает графу или, по крайней мере, наследнику старинцого венецианского рода, в корнях генеалогического древа которого, бесспорно, имелись графы. Одна спальня-гостиная, широкой аркой соединенная с кухней; без отопления, как и практически все дома в Венеции, от чего осенью и зимой там было довольно прохладно и сыро, приходилось использовать электронагреватель, который Джузеппе далеко не всегда мог себе позволить, и тогда грелся в постели, накрывшись несколькими одеялами. Вполне понятно, что гостей он к себе не приглашал, и обстановка в квартире была соответствующая.
В углу, на веревке, протянутой от стены к стене, располагалась его выходная одежда. Это был смокинг «Хьюго Босс», видавший виды, но, благодаря качеству материала и стараниям портных, сшивших его лет пятнадцать назад, еще сохранявший условно приличный вид. Рядом висел специальный жилет, идею которого он заимствовал у героя книги «Синьор из общества». В жилете имелись разного размера карманы, некоторые изнутри были обшиты полиэтиленом либо моющейся тканью. Туда он обычно загружал маслины, оливки, рыбу и другие жирные, мокрые или пачкающие деликатесы. Специальные, вытянутые и прочные карманы предназначались для спиртного. Работать с алкоголем было непросто: например, шампанское «Шандон Моэт» или виски «Гленфиддик» он никогда не брал – не потому, что не нравились, а из-за большой толщины бутылок! Больше всего он любил уносить скотч «Баллантайнс файн». И причина не в сложном купаже со вкусом молочного шоколада, ванили и яблок, а в плоской бутылке, которую можно даже засунуть за пазуху, не вызывая подозрений в том, что он так неожиданно располнел!
Тщательно выбрившись и надушившись хорошим одеколоном, который он покупал всегда, даже когда для этого приходилось жертвовать качеством еды, граф Брандолини надел свою рабочую спецовку, хотя для простых смертных смокинг «Хьюго Босс» считался крутым выходным нарядом, и отправился в городскую ратушу. Торжественный прием давал мэр города. Строго говоря, старый Антонио Серсино не приглашал бывшего заместителя, но Рыбак не страдал особенной застенчивостью или излишней щепетильностью, и хотя прегрешения кишели в нем, как блохи на бродячей собаке, но греха гордыни среди них не было. Поэтому, узнав о мероприятии, он не стал зря обижаться, решив, что отправить приглашение просто забыли, а может, даже посчитали излишним, так как каждому ясно, что без Джузеппе Брандолини список почетных гостей будет неполным и его появление ничего, кроме радости не вызовет.
И он оказался прав: хотя старикашка Серсино поморщился, увидев бывшего заместителя, коллеги встретили его приветливо. Старые сотрудники, с которыми он успел поработать, даже обнимались и троекратно прижимались щеками, вроде скупо, по-мужски, целовались в знак братской дружбы, неистребимой памяти и любви. А все без исключения новички, которым не выпало счастье совместной работы, о нем слышали. Причем слышали нечто такое, что старались обойтись кивками издали или достаточно быстрым, словно на бегу, рукопожатием.
Джузеппе пришел одним из первых, поэтому вначале заглянул в зал заседаний мэрии, где должно было происходить торжество. Обычная официальная обстановка немного изменилась – стулья расставили вдоль стен, у узких высоких окон, сквозь которые открывался прекрасный вид на бухту Сан Марко с подсвеченной красноватым закатом церковью Санта Мария делла Салютте на заднем плане; так вот у этих окон, напоминающих восхитительные картины Возрождения, сейчас стояли накрытые столы с холодными закусками, обилие которых делало их похожими на многочисленные полотна с пирами Лукулла, только там гости возлежали на мягких ложах, а здесь им придется вкушать яства по правилам фуршета – стоя. И танцующих вакханок пока нет, но за ними дело не станет: после официальной части они появятся для ВИП-гостей: бывший заместитель мэра знал это совершенно точно, ибо именно эту линию он когда-то обслуживал на общественных началах за пределами своих служебных обязанностей!
Джузеппе прошел вдоль длинного стола, по-хозяйски его оглядывая, но так, что со стороны казалось, будто он любуется замечательными пейзажами за окнами. На самом деле он любовался совсем другим.
– Красный закат! – довольно громко произнес он с явными нотками озабоченности в голосе. – Завтра будет сильный ветер!
Он высыпал в один карман тарелку копченого тунца, в другой – салями, в третий – свежайшую, со слезой, ветчину.
– А я собирался на рыбалку…
Поскольку никто не высказал ему обязательного в таких случаях соболезнования, он понял, что в выгороженном шкафами углу буфетчиков нет, и предусмотрительно отнес туда опустошенную посуду. На укрытом от посторонних глаз столе лежали запасные тарелки и бокалы, хлеб, длинный острый нож, несколько неоткрытых банок консервов и палка колбасы, которой он уже запасся. Здесь же он обнаружил спиртное: вина, коньяк и несколько бутылок виски. Литровый треугольный «Гленфиддик» он, по известным причинам, оставил без внимания, а «Баллантайн» быстренько засунул в вытянутый карман, пришитый к жилету на левом боку. Бутылка вошла в него легко, как большой пистолет в подмышечную кобуру. Теперь виски был прикрыт рукой и, даже если придется с кем-то обниматься, то вряд ли контрагент нащупает что-либо подозрительное.
Конечно, если бы на мэрском приеме вдруг оказалась завербовавшая его когда-то красотка Кончитина Конте, то она обнимается совсем по-другому и обнаружила бы не только злополучную бутылку, но даже микрофон размером с пилюлю, куда бы он его ни засунул! Но ни микрофона, ни Кончитины здесь не было. К тому же у Коко была другая специализация, хотя за прошедшие годы она наверняка ее изменила, и если продолжает работу в разведке, то только как аналитик или связник. На роль «медовой ловушки» она уже вряд ли подходит, хотя Джузеппе тоже постарел и не отказался бы повторить тот замечательный вечер, который они провели вместе… Конечно, без ужасного утреннего пробуждения и прочтения своего обязательства работать на иностранную разведку!
На выходе из зала Джузеппе встретил буфетчика Амато с молодым помощником, они тащили две огромные корзины, из одной пахло вкусной едой, а в другой позвякивали бутылки с отменным алкоголем.
– Здравствуй, дружок! – скрывая досаду, поздоровался Джузеппе. – Я, видно, зашел слишком рано!
– Лучше прийти на полчаса раньше, чем на пять минут позже, синьор Брандолини! – вежливо улыбнулся Амато, хотя это была поговорка не для приходящих, а для уходящих гостей. – Сейчас мы нарежем столько вкусных вещей – пальчики оближете! Так что, не опаздывайте!
