Линстер встретил его дождем.
Как знакомо!
Холодный осенний ветер швырял пожухлые листья по закованным в камень улицам: серым, хмурым, неприветливым.
Когда-то Гидеон любил этот город. Мечтал жить здесь долго и счастливо, работая на благо своей прекрасной семьи.
Сначала не стало мамы. Нет-нет, она вовсе не умерла и даже не пропала без вести, просто доходы отца в один дождливый день показались ей недостаточно большими. Чмокнув сына на прощание в лоб, эта охотница за богатством отправилась на поиски более перспективного кандидата в супруги. Нашла! И довольно быстро. Выйдя повторно замуж за ушлого чиновника, мать поспешно родила ему сына, почти полностью вычеркнув из жизни старшего отпрыска. Полную опеку над Гидеоном получил отец, который, как выяснилось позже, отцом ему на самом деле не был.
Обидно ли? Маленькому мальчику, сидящему у окна в ожидании визита мамы, да… было ужасно обидно. Ну а эру Грэму, разменявшему четвертый десяток, давно уже глубоко плевать и на эру Ли с ее нелепыми попытками наладить отношения много лет спустя, и на отсутствие кровной связи с давно почившим отцом, который растил его, учил и, главное, любил. Именно так, как любят родных детей, что бы там ни утверждали двуликие родственники, ставящие биологическое родство во главу угла. Увы, но Гидеону такое родство принесло проблем больше, чем пользы. Хотя и польза, без сомнения, была. Например, финансовая.
А теперь еще случилось это внезапное назначение в Линстер!
Вроде и оправдано все, понятно, неизбежно даже, но… бесит неимоверно!
– В отель или сначала в офис «Истинного Света»[1], эр Грэм? – уточнил водитель, обернувшись.
– Сначала домой, – распорядился Гидеон, называя адрес.
Он вовсе не собирался заселяться в отель, тратя деньги на ненужную роскошь. И особняк матери, которая засоряла его мессенджер приглашениями со вчерашнего дня (пронюхала же как-то о переводе!) – он тоже посещать не планировал. От выделенных корпорацией апартаментов отказался, еще будучи в столице. Зачем? У него ведь в Линстере есть дом: небольшой и старенький, тот, где сначала он жил со своей семьей, затем только с отцом, а потом и вовсе остался один, пока за ним не явилась другая, куда более богатая и могущественная родня, о наличии которой Гидеон раньше не подозревал.
«Он смотрел в ее непривычно широко открытые глаза и видел звезды», – напечатала я и, тяжело вздохнув, стерла.
Широко открытые… угу. А обычно у нее какие? Прищуренные, что ли? Или, может, опухшие со сна, как у меня сейчас? Звезды он там увидел… с лупой небось рассматривал. Новую модель маго-линз с эффектом ночного неба, не иначе.
Чем больше я мысленно бурчала, впадая в очередной приступ самокритики, тем дальше под плинтус забивалось и без того полудохлое вдохновение. Не удивительно! Учитывая события последних дней, я бы и сама туда забилась. Подработок, на которые рассчитывала, стало в разы меньше из-за моего стойкого нежелания устраиваться на постоянку. А квартирная хозяйка, комнату в доме которой я снимала, потребовала в течение недели освободить помещение в связи с его внезапной продажей. Еще и залог зажала – сказала, на ремонт.
Будто это я ее крышу в решето превратила! Мало того что уже месяц живу тут в обнимку с половой тряпкой и тазиком под периодическое монотонное «кап-кап», от которого на стены лезть хочется, так еще и я (Я, чтоб ей полгода икалось!) должна отдать деньги на «устранение негативных последствий моей жизнедеятельности». МОЕЙ, Карл[2]! Вот же наглость! Может, одолжить у соседей молоток и окончательно раздолбать потолок во имя справедливости? Ну, чтобы жизнедеятельность уж точно была моя, а то обидно как-то.
Снова вздохнув, я уставилась на уродливое желтое пятно на потолке, с которого все также капало. Хм. А вдруг это дом из-за нашего скорого расставания плачет, а я, дурочка, не поняла посыл?
Последняя мысль вызвала улыбку. Ну и пусть с деньгами напряженка – не впервой, выкручусь как-нибудь: отложу на время роман и наберу побольше мелких заказов в интернете. Авось и вдохновение из анабиоза выползет во время этого вынужденного творческого перерыва. Точнее, перерыва в творчестве. Это же не отказ от мечты, а всего лишь ма-а-аленькое отступление, ибо я, конечно, верю, что настоящий художник должен быть голодным, но… писать и рисовать романтическую фантастику у меня на пустой желудок не получается. Поэтому я просто-таки обязана обеспечить себе минимум житейских удобств. А лучше максимум!
«Кап», – согласился со мной потолок (согласился же?), после чего многозначительно замолк.
Серьезно? Неужто доброе слово – то есть добрая мысль – и крыше приятна?
В этом свете даже уродливое пятно начало казаться не таким уж уродливым, если не сказать, красивым. Чем не тучка, нарисованная грубой кистью? А что цвет такой странный… так, возможно, кислотная.
Тьфу!
Опять я не в те дебри со своими рассуждениями полезла. То звезды в глазах мерещатся, то кислотные тучи на потолке. Надо, пожалуй, еды на дом заказать (пока дом еще мой). Наверняка ведь мою фантазию заносит на поворотах, потому что с утра ничего толком не ела. Определенно! Все дело в желудке, вернее, в его пустоте.
Мысль, что пустота у меня вовсе не в желудке, а кое-где повыше, я решительно откинула, ибо самокритичность – это, безусловно, хорошо, но только когда она в меру!
Некоторое время спустя…
Обнаружить на пороге курьера, который принес коробку острых крылышек с капустным салатом – очень приятно. Но, открыв дверь, встретить сразу двух ребят в форме службы доставки – бесценно. Особенно когда один из них держит в руках посылку из Арвейса, где у меня никого, кроме Кэрри, нет. Значит, подарочек от подруги. А что может быть лучше для поднятия настроения, чем презент от ведьмы?
Распрощавшись с курьерами, я, пританцовывая, направилась к столу. Меня мучил сложнейший выбор: заморить сначала червячка, съев кусочек аппетитно пахнущей курочки, или в первую очередь распаковать посылку и узнать, чем на сей раз решила удивить подруга. Не в силах выиграть битву между любопытством и чревоугодием, я совместила полезное с приятным. То есть приятное с приятным… хотя и полезное, полагаю, тоже. Вскрывая большой пакет с красно-синей эмблемой почтовой службы, я потихоньку расправлялась и с заказанным ужином тоже.
По-моему, идеально!
Когда разномастные флаконы с ручными этикетками, написанными почерком Кэрол (это чтобы я не перепутала, а то бывали прецеденты) выстроились на столе в ряд, от курочки моей остались только рожки да ножки, и лишь кисло-острый салат одиноко стоял в сторонке, дожидаясь своей участи.
Ведьма часто готовила для меня зелья, а иногда и амулеты делала – такие, что ювелирам с дизайнерами впору начинать завидовать. Я же в свою очередь задаривала ее шелковыми шарфиками, которые расписывала в технике холодного батика. Сначала для удовольствия, потом для продажи в сети. Когда же мое увлечение сошло на нет, а число шарфиков в гардеробе подруги стало критическим, я принялась закидывать ее картинками собственного авторства в интернете. Разумеется, юморными.
