Обложка: Генрих Гопе
Морякам 5 ОПЭСК – посвящается!
© 2020 Генрих Гопе
Средиземка
Глава первая
Виктор Котельников
Говорят, что море – это йод.
Ну так что ж, тогда совсем не странно,
Что когда беда ко мне придет,
Буду морем врачевать я раны.
(Неизвестный автор)
Леша был очень послушным и старательным моряком. Одно обстоятельство не давало ему служить спокойно и без приключений: все считали его глупым. Да, в общем, слово «глупый» даже и не подходит, а другое я написать не могу – цензура не пропустит. Алексей в свои девятнадцать лет не умел делить и умножать, хотя имел за спиной десять классов советской средней школы. И, что немаловажно, получил настоящий аттестат зрелости. Как он его получил, не знает никто, даже, наверное, и он сам. Но самое интересное, что попал он с таким багажом знаний служить на корабль. Кто-то может подумать, что я пишу о моряке, который ходил вместе с Христофором Колумбом на «Пинте» открывать Америку. Нет, уважаемый читатель, это рассказ о советском моряке Алексее Ивановиче Переверзневе, уроженце села Трофимовка Мордовской АССР.
Корабль, куда попал наш герой, назывался ПБПЛ (плавбаза подводных лодок) «Виктор Котельников», названный в честь героя-подводника. Это был корабль второго ранга, и в его задачи входило обеспечение всем необходимым подводных лодок, находящихся в водах Средиземного моря. А заодно он был флагманским кораблем, то есть – на нем находился штаб Средиземноморской эскадры. Но пока он стоял у «стенки» на ремонте в городе-герое Севастополе.
Леша никогда в жизни не видел корабля больше, чем плоскодонка соседа Ивана Кузьмича, потому что лодки больше, чем у Кузьмича, в селе ни у кого не было. Ее даже прозвали линкор «Императрица Мария». Кто такая «императрица», Леха не знал, а вот про Марию догадался: это учительница сельская, Мария Михайловна, ее Кузьмич часто на пруду катал по весне. Наверное, поэтому и назвал «Мария», но почему «Императрица» – Леха никак не мог сообразить. Всех жителей села Леша переписал в общую тетрадь – нет никого с именем таким. Пошел на кладбище, переписал всех умерших – тоже ничего похожего. Так бы и мучился человек, если бы не повестка в армию. И загремел наш Алексей на три года в Военно-Морской Флот. Сначала он попал в учебный отряд в городе Ломоносов под Ленинградом. Там его полгода учили на радиометриста и даже выучили, но вот вылечить так и не смогли.
Первая встреча с кораблем прошла очень интересно и больно. Интересно потому, что на корабле Леша никогда не был, а больно было оттого, что вели его в кубрик по центральному проходу. И когда он шел, все стоящие там годки (матросы, отслужившие 2,5 года) не могли удержаться от радости, что к ним привели еще одного духа (матрос, отслуживший полгода). Радость эту они выражали сильным ударом ему под зад ногой и громким хохотом. В итоге, пройдя этот короткий, но трудный маршрут, Алексей понял всем своим телом, что сидеть он не будет долго.
Ему немного повезло, что шел он не один, и часть радостных приветствий с ним разделили еще трое молодых матросов. Но вот наконец они спустились в кубрик. Старшина, который их привел, весело закричал:
– Становись! Духи идут!
После его команды к ним подошли четыре матроса. Глядя на них, Леше стало как-то страшновато. Уж больно они были злые на вид. Он закрыл глаза, набрал полные легкие воздуха и приготовился к удару. Но удара не последовало, а по кубрику прокатился громкий хохот. Леха не поддался на провокацию и глаза не открыл. Тогда один из годков подошел к нему, обнял и шепнул на ухо:
– Добро пожаловать, товарищ матрос. Не бойся, здесь тебя никто не обидит. Здесь живут добрые дяди.
После этих слов в кубрике снова раздался хохот. Леша понял, что пока его бить не будут, и открыл глаза. Перед ним стоял огромного размера человек. Хотя человеком-то его назвать было трудно – уж больно он был похож на быка. Да-да, того самого быка, которого Леша видел в колхозном коровнике. Единственное, чего ему не хватало – так это кольца в ноздрях.
«Наверно, снял временно» – подумал Леша. И как-то после этих мыслей ему стало спокойней на душе. Он приобрел какую-то внутреннюю уверенность в себе, и страх моментально исчез.
И в самом деле, никто бить их не собирался. Наоборот, всех четверых посадили на рундуки (шкафчик-кровать) и стали задавать вопросы. В основном спрашивали, кто откуда родом, и если в кубрике находился чей-то земляк, радости его не было предела. Он уводил духа в конец кубрика, и там они долго беседовали о своей маленькой Родине. Но нашему герою не повезло, у него на корабле земляков не оказалось. А это означало, что служба у него будет тяжелой и без поблажек. Одно доставляло удовольствие – гордость за то, что он единственный за всю историю человек из села Трофимовка, который попал служить на корабль. В итоге через некоторое время Алексей остался сидеть один. И хотя физическая боль очень мучила нижнюю часть тела, встать он не решался. Так и просидел он до самого вечернего построения с огромной гордостью за Трофимовку и с благодарностью судьбе за то, что она послала его служить на военный корабль.
После вечернего построения вся команда разошлась по кубрикам. Молодым матросам показали, где их койки и приказали через 5 минут заснуть. Что они незамедлительно сделали. День так вымотал их физически и психологически, что все действительно через пару минут уже спали.
Засыпая, наш герой успел подумать: как хорошо, что он попал служить именно на этот корабль. Что завтра он обязательно напишет маме, как ему повезло. Последнее, что он успел запомнить, отправляясь в мир сновидений – это то, как чей-то грубый голос сказал:
– Радченко, ночью разбудишь духов на картофан…
2
И приснился Алексею замечательный сон. Идет он по деревне в морской форме, с дипломатом в руках, на плечах блестят погоны главстаршины. Вся деревня вышла посмотреть на первого в истории Трофимовки моряка. А когда он сворачивает к своему дому, навстречу к нему выходит самая красивая девушка деревни – Аня Молотова. Леша смутился, сделал шаг в сторону, чтобы уступить ей дорогу. Но Аня подошла вплотную, нежно положила свои руки ему на плечи и крепко поцеловала в губы. Лешу раньше никто так не целовал, если, конечно, не считать поцелуя от председателя колхоза Михалыча на проводах. Но от того поцелуя его чуть не стошнило. Уж больно сильно от Михалыча несло перегаром и чесноком. А от Ани – другое дело, от ее губ исходил приятный, давно забытый вкус семечек. И Алексей почувствовал, что с телом его стали происходить непонятные изменения. Голова закружилась, сердце забилось с бешеной скоростью, ноги подкосились. И он, наверное, упал бы, если бы Аня не оторвалась от его губ. Она прижала свои ладони к его щекам, посмотрела в глаза и грубым мужским голосом сказала:
