Глава 1
Экономика и её история
Экономический анализ вылился в богатую и обширную историю со времени, которое, формально, считается его отправной точкой, – более двухсот лет назад. Наука экономика развивалась как отдельная интеллектуальная система со времён Древней Греции, именно древние греки дали нам слово «экономика», сведя его значение к «ведению домашнего хозяйства». После Средневековья экономика считалась предметом моральной философии, но в семнадцатом веке из неё выделилась политическая арифметика. Восемнадцатый век был временем ещё одного качественного изменения – физиократии. В конечном счёте, эта дисциплина приняла большую часть современной её формы под названием политическая экономия в конце восемнадцатого века. Благодаря тому, что она неуклонно получала признание и в двадцатом веке стала профессией, более узкий термин, экономика, стал представлять собой выработанное общими усилиями обозначение для совокупности принципов и методов научного исследования, которое теперь можно назвать «мейнстримом». Данная интеллектуальная система продолжает изменяться и сейчас.
Поскольку экономика находится на стыке многих научных дисциплин, она весьма разнообразна и красочна, охватывает множество неортодоксальных мнений. Она даёт пристанище изысканиям институционистов (старых и новых), социалистов, марксистов, радикалов, австрийцев, пострикардианцев и посткейнесианцев, – упоминаем только о немногих из них. Эта книга не есть попытка уделить равное время и внимание всем точкам зрения. В ней мы концентрируемся на развитии господствующего направления экономического анализа по мере того, как он разворачивался в культуре от Древней Греции и до наших дней. Обоснование такой специфической фокусировки у нас двоякое. Прежде всего, мейнстрим экономики представляет собою консенсус относительно того, что есть экономика. Во-вторых, историческая перспектива мейнстрима экономики наверняка обладает большей, по сравнению с прочими, ценностью для современного студента экономики. В любой трактовке предмета экономической теории важным будет то, что экономика была до настоящего времени и есть живая форма интеллектуального дискурса, а не устоявшаяся раз навсегда совокупность научных постулатов, но здесь, в данной книге, мы освещаем мейнстрим истории экономической теории и метода в том виде, в котором он существует поныне.
Предмет изучения экономики, принятия решений людьми, нацелен на будущее, тогда как история направлена в прошлое. Но люди могут судить о том, где они находятся только исходя из того, где они были раньше, и, похоже, это условие сохраняет свою силу в интеллектуальной сфере ровно в такой же степени, как и в мире реальных событий. Историческая наука – это история людей, и если они захотят понять самих себя, то не смогут обойтись без истории. В данной книге предметом специального интереса является история науки, это сочетание слов мы используем очень широко, указывая на кумулятивные приращения человеческого знания. История науки – весьма неоднозначная вещь. Один взгляд на неё заключается в том, что она детализирует историю последовательного продвижения идей, составленных из эпохальных вкладов новых крупиц знания, добавленных к накопленному наследию прошлого, таким образом, кирпичик за кирпичиком, возводя здание научного знания, делая его всё выше. Другой взгляд состоит в том, что наука продвигается посредством «органического» роста – процесса взросления – при котором знание медленно развивается от полного предрассудков и мифов младенчества ранних цивилизаций к изощрённо сложной структуре современной науки. Третий взгляд на экономическую науку в её историческом развитии состоит в том, что наука и её метод продвигается посредством эволюционных скачков, фазовых переходов, изложенных в работах биологов развития, почему бы и нет? Ни одно из этих воззрений на историю науки не является совершенно точным описанием прошлого, как, по-видимому, не являются они и надёжными в том, что касается прогнозирования и планирования будущего. Часто случается, что научная мысль продвигается сходным с биологической эволюцией образом, сначала разделяясь на множество мелких подразделений, впоследствии путём обособленного развития различных отраслей знания, которое каждую из них приводит к жёсткой традиции, узкой специализации и коллективным навязчивым идеям. От этого дробления и трансмутации периодически происходят новые синтезы, которые постепенно, по нарастающей, подталкивают нас вперёд, до тех пор, пока не наступит следующая стадия деления интеллектуальной клетки.
Новые синтезы никогда не бывают результатом простого сложения двух зрелых ветвей интеллектуальной эволюции. Каждое новое отклонение и последующая реинтеграция влечёт за собой слом жёстких, застывших структур научной мысли, результата чрезмерно узко специализированного развития в прошлом. К сожалению, мы не знаем очень многого о том, как и почему возникает этот процесс. Мы узнали, что большинство гениев, которые были виновниками основных мутаций в истории научной мысли, обладали, по-видимому, определёнными общими чертами. Во-первых и в первую очередь, великие интеллектуальные пионеры прошлого имели скептическое, почти бунтарское отношение к традиционным идеям. Во-вторых, они сохраняли (по крайней мере, изначально), открытость, граничащую с наивным легковерием, по отношению к новым концепциям. Из этого сочетания зачастую происходит эта ключевая способность видеть знакомую ситуацию или проблему в новом свете.
