С каких пор вы помните своё детство? Какое самое первое ваше воспоминание? Воспоминания у вас только радужные? Счастливые? Или всё же они приправлены горечью и детской обидой? Чей образ из детства вы помните чётче всего? Что на всю жизнь вы забрали с собой из детства?
Трудные вопросы? А вы вообще задумывались над ними? Вы вообще вспоминаете своё детство? Хотите вернуться туда хоть на миг?
Фёдор Тихий помнит своё детство лет с двух точно. Помнит, и эти воспоминания не несут в себе радужные нотки беззаботного детства. Он четко помнит убогую однокомнатную квартиру с потертыми обоями и замусоленными шторами. Помнит маленькое и затертое кресло, что служило ему кроватью, и единственную свою игрушку – маленького серого зайца с одним ухом и без хвоста. Пузо у него было зашито черными нитками, а глазки-бусинки были прозрачными. Но для маленького Фёдора этот заяц был самым любимым и незаменимым на всём белом свете.
А еще он очень отчетливо помнит своих родителей. Отца и мать. Вечно пьяных, ругающихся и дерущихся.
«Радужные» воспоминания, правда?
Он хорошо помнит свой последний день в той семье. Помнит ту проклятую ночь и стеклянные глаза матери. Нет, её не избил отец до смерти, в тот день они не ссорились. Отца вообще не было тогда дома. Была только мать и её собутыльница. Фёдор сидел на своём неизменном кресле и смотрел очередной выпуск КВН. Мать с подругой почему-то пьяно ржали. Именно ржали, а не смеялись над репликами людей на грязном экране телевизора. Маленькому Фёдору же было совсем не смешно. У него болело горло, пекли глаза, и хотелось спать. Но сказать хоть слово, тогда уже четырехлетний малыш, не смел: боялся получить незаслуженную оплеуху. Он стойко терпел и старался заснуть, но шум и боль не давали отключиться сознанию и Фёдор продолжал бессмысленно смотреть в черно-белый экран, вплоть до глухого стука. Малец вздрогнул, перевёл свой болезненный взгляд на мать и встретился со стеклянной пустотой бледно-голубых глаз. Намного позже, лет в шестнадцать он узнает, что у его матери просто не выдержало сердце. Но это знание для него уже не будет иметь значения.
Тогда же он тихо позвал маму хриплым, больным голосом и, не получив от нее ответа, перевел свой удивленный взгляд на её приятельницу. Та икнула, потрясла подругу за плечо и, явно поняв, в чем дело, быстро собралась и убежала. Вот так он и остался один на один с мертвой матерью и высокой температурой. Казалось, ангелы отвернулись от маленького Фёдора и ему никто не поможет. Страх и боль полностью овладели ребёнком и он тихо и хрипло заплакал.
Малыш всегда плакал тихо, чтобы еще больше не разозлить своих родителей и не заслуженно схлопотать по попе. Отец бил больно, но он хоть бил по ногам или попе. Мать же, в основном, била по лицу - со всей силы и наотмашь.
Плакал Фёдор долго, с тихим завыванием и икотой, и, в конечном итоге, сознание сжалилось над ним и отключилось - ангел укрыл его своим крылом…
Нашел его вернувшийся следующим вечером отец. С пакетом выпивки и консервов он громко вошел в квартиру и обнаружил уже холодное тело жены и своего маленького, но такого никчёмного сына: бледного и горячего. Сперва он хотел наплевать на все и уйти праздновать свободную жизнь к своему новому корешу, с которым был на шабашке, но потом сжалился над мальцом и вызвал скорую помощь.
Пока дожидался их, он успел оприходовать половину бутылки и съесть пару консервов, а открыв дверь приехавшим врачам, пошел в кухню и там же и уснул - крепко, со свистом и храпом. Так мужчина спал всегда.
В тот день перелистнулась одна жизненная страница маленького Фёдора и началась вторая.
Мать похоронили. Отца лишили родительских прав. Да и не нужен был ему ребенок. Кажется, он тоже спился и умер. Где и когда, никто из того дома и двора не знает. А вот Фёдора определили в детский дом-интернат. Из огня да в пламя, как говорится. Маленький и запуганный малыш, только-только пришедший в себя после тяжелой болезни, сразу же по прибытию забился в самый дальний и темный угол игровой комнаты и, с округленными от страха и непонимания глазами, смотрел по сторонам. Он всё не мог понять, откуда здесь так много детей? Почему все так шумят? И где его любимый серенький зайка? Смотрел и боялся хоть у кого-то спросить, где единственно важная для него вещь в целом мире? Он не подпускал к себе взрослых. Не разговаривал с воспитателями и нянечками. Не играл с другими детьми. И не был никому нужен.
Тёмными и долгими ночами он часто боялся уснуть, цеплялся своими маленькими ручками за одеяло и сонными глазами смотрел на дверь. Ему всё казалось, что сейчас войдёт мать или отец и обязательно его отругают, и накажут за непослушание. Но дни шли, родители не появлялись, и маленький Фёдор стал понемногу оттаивать. Нет, он не стал сговорчивее или дружелюбнее, но и не прятался больше по углам. Он нашёл для себя увлекательное занятие в виде рисования и полностью посвятил себя этому чудесному действу. Рисовал он всё, что видел и о чём слышал. Пусть порой коряво и непонятно, но с особым старанием и терпением.
В один из зимних дней к нему подсел мальчик лет десяти и внимательно стал следить за стараниями одиночки. Степану Мельникову всегда было интересно наблюдать за этим запуганным мальцом. Он даже другим задирам запретил приближаться и издеваться над новеньким. И, как не странно, Степана послушали. Фёдора не трогали, не задирали и не звали в свой круг. Лишь наблюдали, шептались и иногда приносили новые листы бумаги.
Мельников долго просидел напротив мальчонка, потом с задумчивым видом встал с насиженного места и, подойдя к группе своих друзей, изрек:
- Не быть пацану художником. Таких страшных каракуль, я давно уже не видел.
Приятели важно кивнули и продолжили играть в балду, изредка обводя комнату цепким взглядом, проверяя всё ли в порядке в их владениях.
Эта страница жизни Фёдора была не долгой, но мирной и спокойной. А после и она перелистнулась и началась его самая главная и важная ...
Она началась тихим весенним утром, когда солнце ласково светило, птицы пели, а природа радовала буйством ярких красок.
Дети играли на улице. Шум, гам и радостный детский смех. Фёдор же сидел в тени большого дерева и пытался нарисовать свою любимую игрушку. В последнее время ему было очень грустно. Малыш скучал по своему зайцу, и уже даже начал посматривать в сторону улыбчивой воспитательницы, что всегда так приветливо и терпеливо к нему относилась. Посматривал, и размышлял: стоит ли ему к ней подойти и тихонечко спросить о своём зайке? Быть может, эта улыбчивая тетя подскажет ему, где зайчик спрятан?
Пока он сомневался, на территории приюта появилась группа из трех женщин. Одну из них Фёдор точно знал: именно эта тетенька привезла его сюда. А вот двух других красивых тёть он не знал. Они явно приехали сюда впервые. Одна молодая, яркая и какая-то холодная. Вторая… Фёдор даже нахмурился, не зная, как правильно понять своё впечатление от незнакомки. Он бы не хотел её нарисовать. Но, то, как она улыбалась, как лучились её небесно-голубые и добрые глаза, заставило невольно задержать внимание Фёдора. Такие добрые глаза только у той тети, у которой он хотел спросить о своем зайчике. Но, если на ту тетю-воспитателя не хотелось постоянно смотреть, то эта незнакомая ему женщина притягивала его взгляд и заставляла тихонько наблюдать за ней.
