Сон? Бред? Явь?
Утро. Вовку реально штормило, но работа – есть работа, хоть и шабашка. Автоматически хлебнув кофе, Вовка начал собираться. Всё чистое и глаженое. Когда мать успевает, и во, что это всё превратиться вечером, одному Богу известно. Стольник на курево. Стольник на дорогу. Стольник на жратву. А принёс ли он что-то с шабашки? Вовку передёрнуло. Привычный утренний ритуал почему-то в этот раз напрягал. Стольник. Стольник. Стольник. В глазах рябило от стольников. Что это за хрень вчера была? Ответа не было. Вовка вышел.
Во дворе дома было всё привычно. Тротуар отбит от льда и посыпан песком ( спасибо дворникам), Автомобильные проезды блестел, как каток. В арку Вовка не пошёл (ночной кошмар стоял перед глазами), а двинулся в обход по скользкому льду.
– Блин! Точно дюбеля в каблуки сегодня вобью!, – Вовка растянулся, подвихнул стопу и больно приземлился на коленную чашечку. Помянув, как положено, зиму, правительство и прочих. виновных в падении (какая, никакая анестезия), он доковылял до остановки.
– Хоть бы хрень какую-нибудь не пришлось сегодня грузить, – потирая ушибленную лодыжку, подумал Вовка.
– А самолётик то не прогретый! – заметил Вовка. Самолётик, ИЛ-2, она же бешенная девятка жигулей, стояла, покрытая снегом. Кота, Скрипуна, во дворе не было, значит греется где-то. А где-то, это в цеху.
Цех. Это не тот цех, где шарятся, с умным видом болваны в белых халатах. Это не тот цех, где мерно гудят манипуляторы. Это был ЦЕХ! Пять на четыре метра бывшего гаража, были завалены всевозможной аппаратурой, частично уникальной и самодельной. Перемещая одно устройство с другим, как в тетрисе, можно было освободить место для производства чего-либо по надобности. Было б место, можно б было собрать ракетную установку, Вовка в этом не сомневался, а у Лексеича мозгов бы хватило.
