Солнце уходило за разрушенные горизонты, окрасив небо в ржаво-кровавый оттенок, словно пытаясь напомнить о том, что здесь давно не осталось ничего живого. Одинокий мужчина, сутулый и одетый в грязную, истёртую куртку, осторожно брёл между кучами мусора. В руках он держал гладкую палку, которая служила одновременно и опорой, и оружием. На плечах висел потертый рюкзак, доверху набитый хламом, который кому-то мог показаться добычей, но для него был лишь очередным способом протянуть ещё один день.
Солнце садилось. А это значило, что приходило время добычи. Ночью здесь было тише. Ночью те, кто ещё оставались людьми, выходили искать то, что можно было съесть или чем можно было согреться. Правда, таких, как он, мужчина давно уже не встречал. Сколько прошло времени? Год? Два? Да и какая разница? Летопись дней давно перестала иметь значение.
Когда-то другие ещё попадались. В такие встречи люди избегали смотреть друг другу в глаза. Если и пересекались, то только на мгновение – обменяться парой слов, разделить найденное пополам, чтобы хватило дожить до следующей ночи. Но теперь он был один. Может, и к лучшему. В конце концов, людей он никогда особенно не любил. Возможно, именно это и позволило ему выжить – не привязываться, не думать о чужих судьбах, идти своим путём.
Еды становилось всё меньше. То ли город, в который он забрёл, оказался таким же истощённым, как и он сам, то ли глаза больше не видели, что можно взять. Пятый десяток жизни не оставлял шансов на ясное зрение и здоровую спину. Боль в правом боку, тянущая, тупая, давно стала частью его бытия. О лекарствах он не думал. В его аптечке лежали только две таблетки обезболивающего и аспирин, которые он берёг на случай крайней нужды. Да и какая разница? Боль напоминала ему, что он ещё жив.
Мужчина остановился, прислушиваясь. Вечерний воздух был тяжёлым и пропитанным сыростью. Где-то вдалеке скрипнуло, и он инстинктивно напрягся, сжимая палку сильнее. Скрип повторился, чуть ближе. Он медленно двинулся вперёд, осторожно перешагивая через обломки, чтобы не издать лишнего шума. За углом он увидел её.
Девушка. Молодая, измождённая, с грязным лицом и запутанными волосами. Она лежала прямо на асфальте, почти не шевелясь. На первый взгляд, заражённая. Но движения были слишком медленными, а глаза – слишком человеческими. Он остановился, глядя на неё из-под нахмуренных бровей.
Проходить мимо? Не его это дело. Он сам себя так приучил: не лезть, не вмешиваться. Вспомнить на свою голову какую-то глупость, да ещё ввязаться? Нет уж, пусть каждый живёт своей жизнью, если она у него ещё осталась. И всё же что-то заставило его замереть на мгновение.
Подойдя ближе, он нехотя взглянул ей в глаза. Первое, что он всегда проверял – глаза. У заражённых они начинали наливаться кровью почти сразу, не больше минуты требовалось, чтобы определить. У неё же… Пока всё чисто. Хотя как сказать "чисто" – бок окровавлен, глаза стеклянные. Такая долго не протянет, подумал он. Мужчина уже развернулся и сделал пару шагов прочь, но третий так и повис в воздухе. Он замер, чуть склонив голову, как будто что-то вспоминал. И это воспоминание задержалось дольше, чем следовало. Давно забытое, спрятанное где-то глубоко, оно заставило его выдохнуть сквозь сжатые зубы, обернуться и, всё же, вернуться к девушке.
Он опустил рюкзак на землю и присел рядом. Таблеток у него, конечно, не было. Была бутылка дешёвого спирта, который он берег для обработки ран, и немного чистой воды – редкая находка, которой жалко было даже делиться. Он открыл бутылку, осторожно влил немного воды ей на губы. Она с трудом сглотнула, а потом закашлялась, словно возвращаясь к жизни. На мгновение её глаза наполнились сознанием, но тут же снова закатились, и девушка обмякла.
– Отлично, – буркнул он себе под нос, больше чтобы заполнить тишину. Осмотрел окрестности. Очередной день охоты подходил коту под хвост, и добыча… да что там добыча – сам факт, что он вернётся на свой схрон живым, уже был победой. Теперь к этому нужно было добавить ещё и обузу в виде упрямой девушки, которая, к своему несчастью, цеплялась за жизнь в этом проклятом мире.
Она оказалась легче, чем он ожидал. Слишком лёгкой. Её истощённое тело он без труда поднял на руки. Это говорило о многом. Слишком уж она была измотана. Насколько глубоки её раны, он не знал, да и проверять не собирался. Он надеялся, что воды и немного спирта хватит, чтобы она хотя бы протянула ночь. Таблетки он не собирался тратить, даже если они бы у него и были. Спирт тоже жалко было тратить, но делать нечего.
– Живи или не живи, – пробормотал он, перешагивая через кучу мусора. – Только молчи.
Свет фонарей давно исчез с улиц этого города, но он хорошо знал дорогу. Шаг за шагом он добрался до неприметного переулка, который заканчивался полуразрушенным домом. Спустившись по покосившимся ступенькам, мужчина оказался у двери своего временного пристанища – небольшого подвала, спрятанного в глубине. Ключ, который он нашёл здесь, был настоящей находкой. Запертая металлическая дверь обеспечивала ему хотя бы иллюзию безопасности.
Дверь с тихим скрипом открылась. Он вошёл внутрь и аккуратно положил девушку на голый бетонный пол. Осмотрел её раны, больше по инерции, чем из реального желания помочь. Ему и самому нечем было лечиться.
– Ты хоть понимаешь, в каком аду мы живём? – пробормотал он, прислоняясь к стене. – Держишься за жизнь, а для чего? Умереть завтра?
Он закрыл дверь и запер её на ключ. Этой ночью она была его гостьей. Если доживёт до утра, он подумает, что с ней делать. А если нет? Ну, значит, одной проблемой меньше.
Достав небольшой фонарик, который считал своей самой ценной находкой за последнее время, мужчина бережно проверил его заряд. Фонарик работал на аккумуляторе, который заряжался от солнечного света – редкость в его мире. И самое главное, он действительно работал, да ещё и держал заряд долго. Сев возле стены своего убежища, он снял рюкзак, привычным движением поставил фонарик так, чтобы свет падал на пространство перед ним, и начал рыться в вещах.
Спать он не собирался. Ночью спать нельзя. Люди живут ночью. Спать днем – когда солнце поднимается, и эти твари выходят на поверхность, не прячась в тени. Поэтому он достал старый, давно припрятанный томик книги. Обложка была настолько потрёпанной, что название и автора разобрать уже не удавалось. Книга была о каком-то апокалипсисе, написанном задолго до того, как реальный мир погрузился в свой собственный конец света. Он читал её как комедию, смеясь через каждую страницу. Тогда описанное казалось ему выдумкой. Теперь это была пародия на то, что он видел каждый день.
