Я вспомнил нашу свадьбу с Глорией. Её радостное лицо, раздающее всем улыбки, её блистательный наряд, делающий её ещё более привлекательной, её раскидистые пышные волосы, пахнущие ароматом весенней листвы, её красивое тело, которое так сводило меня с ума…
Упитанный карапуз Том промчался около меня с внушительной скоростью, как всегда повторяя еле слышно какие-то сумбурные понятия. Просто ума не приложу, откуда же он всё это выучил?
– Осторожней, Том, упадёшь! ― крикнул я ему вслед, заметив, что тот чуть не протаранил сервант на повороте.
Том не удостоил меня своим вниманием и исчез в соседней комнате. Я снова погрузился в воспоминания.
А наш медовый месяц, проведённый в Центральной Европе? К счастью, финансовое состояние вполне позволяло это и мы объездили несколько стран, полностью наслаждаясь жизнью. Я помню его во всех подробностях, словно всё это снова происходит перед глазами.
Вот она машет мне рукой и я запечатлеваю её на снимке на фоне Монблана. Вот мы сидим вдвоём в ресторане отеля “Хилтон” в Вене и весело болтаем о чём-то пустячном. Вот мы оба спускаемся по лыжной трассе, взявшись за руки. Вот мы в известной Венской опере на выступлении какой-то мировой знаменитости, который, однако, не удостоился чести в виде нашего внимания, потому что мы, устроившись на самом последнем ряду просто вели себя как школьники и целовались к явному неудовольствию окружающей нас почтенной публики. Вот величественный дворец Эстерхази в Фертёде, который просто поразил нас своим великолепием и роскошью. Вот мы у дрезденского “золотого всадника” – памятника Августу Сильному, курфюрсту Саксонии и Польши. Вот…
Да… Куда ушло всё это? Куда делась та романтическая девушка, которая мне казалась лучше всех, словно и не было её совсем?
А всё изменилось после той злополучной автокатастрофы, которая врезалась мне в память навсегда. Вышедший из-за поворота огромный грузовик какой-то строительной компании с сонным водителем, скрип тормозов, страшный удар… Тогда произошло почти невероятное и она чудом уцелела, и не просто уцелела, а отделалась всего-навсего парой пустяковых царапин, хотя её новенький “ниссан” был скомкан гигантской силой удара в гармошку.
Вот после этой аварии и всё переменилось. Как я ни старался, всё пошло наперекосяк и наша семейная жизнь превратилась в невыносимое существование. Я бы не сказал, что она была до этого идиллической, но такая резкая перемена Глории меня шокировала. Частые скандалы и ссоры, странности и причуды, капризы, слёзы и истерики валили как из рога изобилия и превратились в непременный атрибут моего бытия. Ко всему, в постели она объявила меня “персоной нон грата” и демонстративно выставила меня из спальни спать на диван в моём рабочем кабинете. Так что, в настоящий момент мы находились в состоянии необъявленной односторонней войны, которая, однако, постепенно переходила в двухстороннюю, потому что уже мы оба при случае стремились как можно больнее уязвить друг друга. Просто не возьму в толк, почему всё так вышло?
На первых порах я предположил, что она просто получила какую-то скрытую травму головы во время аварии и всё это результат автокатастрофы. Но стоило мне только заикнуться об этом, как наша большая сковородка с жарящимися тефтельками описала дугу в воздухе и врезалась в сервант, разбила стекло вдребезги и разбросала тефтельки по всему помещению. Я увернулся лишь в самый последний момент, получив небольшой ожог кипящим маслом, который и сейчас красуется на моей правой щеке. Я чувствовал, что ей надо к психиатру, но уже боялся что-либо сказать. Кроме того, я знал, что моё терпение тоже не бесконечное и до взрыва осталось не так уж и много. Если так будет продолжаться дальше, то разрыв станет неминуем. Это было очень плохо. Ведь в глубине души я продолжал любить её. Что я мог сделать?
Понурив голову, я поплёлся на кухню уплетать остывший ужин. Сидевшая у окна Глория встретила меня своим обычным уже стеклянным взглядом и с гримасой недолюбливания отвернулась и стала смотреть на вечереющее небо. И откуда у неё столько злобы на меня? И чем дальше – тем всё больше. Ведь не было же раньше этого противного стеклянного взгляда, окатывающего холодом и пронизывающего насквозь. А теперь точно таким же взглядом мерит меня и Том. Я вздохнул, отправляя в рот очередной кусок невкусного бифштекса.
Покончив с ужином, я взял вечерние газеты, прошёл к себе в кабинет и стал читать всё подряд без интереса, просто желая как-то избавиться от неприятных мыслей. Но куда там! Чем больше я пытался отогнать тучу тяжёлых мыслей, тем больше они сгущались в моей голове.
А эти причуды характера, которых раньше у неё никогда не было? Я стал замечать, что иногда ночью она просыпается, берёт книгу и идёт в соседнюю комнату читать. Когда я осторожно поинтересовался о причине ночных чтений, Глория огрызнулась, что ей не спится и мне следует не совать нос в чужие дела. Однажды я пролистал книгу, которую она читала. К моему большому удивлению, увесистый том оказался подробным справочником по астрономии с учебными графиками, каверзными формулами и многочисленными фотографиями звёздного неба. Просто ума не приложу, как эта тема могла так привлечь её внимание? Кстати, в моей обширной библиотеке её никогда не было. На мой робкий вопрос она сверкнула своим роскошным взглядом и молча отвернулась.
Или порою, когда я возвращался с работы, заставал её сидящей где-то в углу и подолгу смотрящей куда-то в одну точку. При этом она ни на что не реагировала, весь мир в это время был для неё пустым местом. Как-то я заметил, что она могла смотреть не мигая, наверное, больше десяти минут. Я поражался, как же это возможно? Столько времени отключённая от внешнего мира, она вдруг вскакивала и кидалась к комнате Тома. Там они шушукались о чём-то некоторое время, затем она невозмутимо выходила оттуда и прямо в домашней одежде без каких-либо объяснений покидала квартиру. Правда, очень скоро, всего через 5-10 минут, следовало её возвращение и молчаливое уединение на кухне. Я ломал голову, куда же она исчезает на это время?
После автокатастрофы она неожиданно бросила престижную работу, все домашние покупки делал я, что касается её личных вещей и одежды, то интерес Глории ко всему этому начисто пропал одновременно с изменением её характера. От прежней модницы Глории не осталось и следа, казалось, что ей уже ничего не нужно в этой жизни, как будто она перестала быть женщиной и просто человеком.
Так где же она отсутствовала эти минуты? Я предположил, что это могли быть соседи, особенно те, которые жили на одной площадке и имели с нами некоторое знакомство. Но я уже прислушивался, их двери не открывались, и, значит, Глория не шла к ним. Может другие соседи, потому что я уже знал, что из подъезда она не выходит? А может тут крылась какая-то банальная измена? В очередной раз я решил незаметно проследить её. Как только она покинула квартиру, я на цыпочках подкрался к двери и приник к глазку. Наша дверь находилась в весьма удачном для обзора месте, так что я мог успешно обозревать значительную часть нашей немаленькой площадки.
