– Не смей! – Мама шлепнула меня по руке, когда я потянулась к салату. – Терпи и жди.
– Гости только вечером приедут, я только немного съем.
– Нет, ждем гостей. Хочешь есть – съешь суп.
Поморщилась.
– Он по-моему, стух уже. Зачем каждый раз его готовить в таком количестве, если у нас его никто особо не любит и не ест?
– Суп – полезно. Режь колбасу.
– Что полезного в переводе продуктов?
– Поговори мне еще! Будут у тебя муж и дети, сама будешь решать, чем их кормить. Хоть каждый день салатами и пиццами. А суп на каждый день новый готовить – времени не напасешься.
– Муж и дети – это еще не скоро. Может, вообще никогда.
– Глупости говоришь.
– Вообще-то, мамуль, мне уже двадцать семь скоро стукнет.
– Это еще мало, можешь мне поверить.
– Ну, я бы так не сказала. Двадцать семь – и никаких намеков на семью, мам. Даже близко.
– Тебе еще двадцать шесть.
– О да, – ответила насмешливо.
– Иногда все может быстро измениться. В твоем случае, нужно только согласиться принять ухаживания Леонида. Не пойму, чем он тебе не нравится? Очень достойный парень. Все при нем – квартира, машина, участок земли недавно за городом купил, на работе хорошо себя показывает, далеко пойдет. Да и внешне вполне приятный.
– Угу, – остервенело нарезаю остатки колбасы. Леня, конечно, вполне ничего, но после того, как его начали активно навязывать мне в женихи отчим и мама, почему-то быстро потеряла всякий интерес к нему. Как-то все стало предсказуемо и правильно, что ли. Может, это и хорошо, когда все одобрено, и сам “жених” явно настроен на будущие возможные отношения, но… вот такая я странная. Мужчина на горизонте нормальный всего один, а я как всегда все сомневаюсь в чем-то. Да и вообще, по-моему, моим родителям Леня понравился даже больше, чем мне когда-то. Отчим так и вовсе взял его под крыло, чуть ли не своим замом в будущем хочет сделать. Лучше бы меня так опекал. И так уже большая часть бумажной работы отчима на меня как-то незаметно постепенно свалилась. А ведь я всего лишь секретарь.
Выложила нарезку на тарелку.
– Теперь буженина, – скомандовала мама.
– Ма-ам, я уволиться хочу, – говорю я, берясь за кусок ароматной буженины.
– Ну здрасьте. Ты опять? Мы же это обсуждали. Какой смысл увольняться?
Тяжко вздохнула.
– Надоело. Скучно. Перспектив нет.
– Зачем тебе перспективы? Работа хорошая, рядом с домом, оплата отличная. Дурью маешься просто. Сейчас уже о карьере поздно думать, пора семью, детей. А папа наш тебя спокойно отпустит и место за тобой всегда будет.
Пока мама отвернулась, отщипнула виноград из фруктовой тарелки. У-у, кислый.
– Ну, что ты морщишься, Саша?! Я сколько раз говорила: не морщись, морщины будут, – это мама не вовремя повернулась и заметила мое скривленное из-за винограда лицо. – И куда ты пойдешь, если уволишься? На какую работу?
Пожала плечами.
– Вот. Ты даже не знаешь толком, чего хочешь. Хорошо там, где нас нет, Сашенька. Сменишь работу, потом будешь локти кусать.
Вновь тяжко вздохнула, и, дождавшись, когда мама отойдет, совершила и вовсе преступление – утянула тарталетку с икрой. Я прямо настоящая бунтарка.
К вечеру стали подъезжать гости. Первыми явились деловой партнер отчима с женой, они же и друзья нашей семьи, за ними мамина сестра, ныне преуспевающая бизнесвумен, с мужем, и последним – Леня. Леню пригласили вроде как мне в пару (и вроде как, в розовых родительский планах, не только на эту вечеринку, но и на всю дальнейшую жизнь).
– Привет, – говорит Леня, сразу вручая мне просто-таки шикарный большой пестрый букет, собранный из множества разных цветов. – Это тебе. Ольга Аркадьевна, а это вам, – произносит мой коллега, заметив появившуюся в коридоре маму и вручая ей второй, не менее шикарный букет. – С днем рождения!
– Ох, спасибо, Леонид! Какие красивые цветы! – громко восторгается мама. Она у меня умеет принимать подарки.
– Спасибо, – тоже не остаюсь в долгу я. – Пойду поставлю в вазу.
Поскорее выскользнула из коридора, чувствуя на себе взгляд Лени. Как-то неловко себя ощущаю. И движения сразу деревянные, порывистые, неловкие. Хорошо, что он тут только на один вечер.
За накрытым в зале столом мама не перестает ворковать с гостями, то и дело извиняясь за скромное торжество, мол, она не хотела много гостей звать, хотела посидеть по-семейному. Да, это отчим у нас любит праздновать с размахом, в свои дни рождения снимая ресторан и приглашая множество родственников, партнеров и друзей, порой еще и артистов нанимает. Когда была маленькая, меня там петь заставляли, поскольку на тот момент как раз занималась вокалом. Именно благодаря этим праздникам я поняла, что хоть пение я люблю, но вот выступление перед не особо трезвым галдящим народом это точно не мое. Да и вообще у меня боязнь сцены и публичных выступлений. Как вспомню, как отчим орет на весь ресторан: “Давай-давай, выходи, зря я что ли такие бабки отдаю за уроки пения”, и все, у меня как отрезает.
Леню за стол посадили рядом со мной, вызвав приступ жгучего стыда, ведь сажала его мама со словами: “Вы уж поухаживайте за нашей Сашенькой”, и прям с таким намеком многозначительно смотрела на Леню, что мне хотелось сквозь землю провалиться.
Леонид в ответ улыбнулся, заверил, что ухаживать будет ответственно и хорошо, и слово свое сдержал. Во всяком случае, подливал мне в бокал вино чуть ли не каждый раз, как я оттуда отопью, и отвлекал разговорами, из-за чего я совершенно перестала контролировать, сколько выпиваю и, кажется, не заметила, как банально наклюкалась. Не сильно, но все-таки. Я в принципе пить не люблю и это дело не одобряю, и сама на себя теперь сержусь. Чувствую, сейчас если встану, то точно в голову ударит.
Взгляд прыгает с одного предмета на другой. Праздник в самом разгаре и просто уйти с него, чтобы закрыться у себя в комнате, будет неприлично. Можно, конечно, выйти во двор, но вечер довольно жаркий, меня может еще сильнее разморить.
Да, ситуация… Хотя, может, зря я переживаю? Надо просто сидеть тихонько и молчать, чтобы не выдавать своего состояния. К слову, в моем новом состоянии Леня мне как-то симпатичнее стал. А еще он будто случайно то и дело задевает мою руку. С каждым разом убирает свою руку все медленнее, и вот настал момент, когда, оказывается, что он и вовсе держит меня за руку и не отпускает, благо, это происходит под столом и этого никто не видит.
