Елена содрогнулась от шока: в тишине сумерек летнего сада что-то хлопнуло, хохотнуло, и вдруг прямо пред ней сказочно причудливая малютка сделала реверанс.
Ужас сосредоточил пораженный взгляд девушки на миловидном личике фантастической крошки: выразительные зеленые глазки, улыбка доброй феи и серебро небрежных кудрей до плеч… Хрупкая фигурка незнакомки, окутанная живописными лохмотьями, излучала сияние, нежно-голубое, едва заметное…
От встречи с аномальным сердце Елены забилось пойманной, испуганной до смерти, птичкой.
«Неужели приведение?» – молнией мелькнуло в её ошеломленной голове.
«Несу благую весть! Тебя ждет райское путешествие! Да будет так! Аминь!» – вдруг просто внутри Елены торжественно пропел высокий голосок.
Ни разу не раскрыв рта, создание пошатнулось и растаяло в прохладе ночи. Вздохнул ветерок, на дорожке дрогнули кружева теней от деревьев и кустов. На миг Елене почудилось, что окружающий её мир тоже пошатнулся. Холодное лунное сияние лишь усиливало эффект нереальности.
«Ну, нет! Это невозможно! Нет!» – отказывался верить мозг.
Между тем сумерки сгустились и чудесный аромат ночной фиалки насытил воздух пьянящей сладостью таинственного. Елена жадно вдохнула. Мимо, коснувшись её плеча, скользнула огромная летучая мышь. Девушка вслушалась в ночь – дружный хор кузнечиков заглушал бульканье огородных жаб во влажной траве. Ощутив трение бархатного ушка, щекочущего ногу, Елена улыбнулась.
– Вася, ты тоже испугался? – спросила своего котика.
– Няя! – будто бы подтвердил ласковый зверек.
– Пойдем в дом, дам тебе рыбку, – проворковала Елена голубкой.
Она сошла с места, под босой ногой расплющилось что-то влажно-скользкое.
– Как жаль! Наверное, улитка! – вздохнула Елена и пошла спать.
Тело Елены пыталось уснуть, но мешал активно работающий мозг. «Как такое может быть?» – упорствовала мысль. «Еще как может! Тебе ли удивляться, ведьма? Лучше вспомни о своих неожиданных глазах», – вдруг посоветовал в её голове хриплый циничный голос.
И Елена вспомнила, … вспомнила похороны своего отца… Это было три года назад…
Отец выглядел совершено чужым на празднике Смерти, устроенному в его честь.
В тот страшный день, разбросав то тут, то там веселые зеленые лужайки в красных тюльпанах, в город ворвался солнечный ласковый май. Поэтому и на кладбище расцвела сирень, и беззаботно щебетали воробьи…
Елена не плакала, а лишь прикоснулась ладонью к холодной, окаменевшей отцовской щеке. Щемящая тоска стиснула её сердце: она вдруг почувствовала себя брошенной в черную бездну Печали. Почему-то Елена вспомнила, как она, маленькая девочка, играя в саду, проткнула пальчиком пустую куколку бабочки и, разрушив её, услышала едва слышимый шелест.
На кладбище, рядом с гробом отца, Елена снова услышала этот шелест… Никогда раньше она не испытывала такого леденящего страха одиночества, как в тот особый миг. Ей пришло в голову, что жизнь и смерть – бессмысленная комбинация, и если смерть действительно существует, то жить не стоит. Какой смысл жить при условии, что смерть рано или поздно вырвет из объятий жизни? Неужели только ради своих смертных детей?… Что-то здесь не так, совсем не так, поэтому, наблюдая, как забивают гвозди в крышку гроба, Елена вдруг страшно, на все кладбище, закричала:
– Нет, папа, нет! Ты не можешь умереть!
Странно, но многим почудился с гроба глухой стон. Его открыли. Один смельчак взял покойника за руку, попытался отыскать пульс: тщетно! Мама, вся в слезах, едва держалась на ногах. Глаза Елены были сухими. Гроб забили снова.
– А она и не плачет, вот ведьма… – услышала Елена за спиной злобный женский шепот.
Не плакала Елена и во время шумных поминок. Горький ком облегчения подкатил к её горлу только тогда, когда последние пьяницы, напившись до одури, с хохотом ушли со двора. Она влетела в свою комнату, упала на кровать и бурно разрыдалась.
– Доченька моя, не надо! Не убивайся так! Если бы мы могли вернуть его слезами, – войдя к Елене, попыталась утешить её мама.
– Оставь меня в покое! – отрезала Елена сквозь слезы.
Мама тяжело вздохнула и вышла. Елена, вздрагивая от рыданий, пошатываясь, подошла к зеркалу, сорвала с него черный кружевной платок, вгляделась в свои карие заплаканные глаза и вдруг услышала в голове успокаивающий мужской голос: «Смерти нет, не страдай так, отдохни».
Почему-то Елена не испугалась и не удивилась, а разделась и легла в постель. И не заметила, как крепко уснула. А когда утром проснулась и как обычно подошла к зеркалу, остолбенела: её глаза изменили цвет – с карих на фиолетовые!
С тех пор злобное женское «ведьма» преследовало её в поселке по пятам.
Три года назад… Яркое трагическое воспоминание наполнило её фиолетовые фантастические глаза слезами.
– Что же, как говорит моя крёстная, на всё Воля Божья… Путешествие, так путешествие, – сказала себе, погружаясь в сон.
Проснулась Елена потому, что что-то невесомое приятно щекотало лицо, и почему-то было смешно. Она открыла глаза: на неё пристально, будто бы гипнотизируя, смотрел её котик. Зверёк стоял на задних лапках, упершись передними в кровать, и выглядел комично. Елена засмеялась и погладила его по головке.
– Какие у мальчонки внимательные хорошенькие глазки, – нежно проворковала Елена и погрузилась в себя, – минутку… Вспомнила! Мне снился зелёноглазый красавец-блондин…
Она улыбнулась, покачала головой и снова заговорила с котиком:
– Сон, мой зверёк, это всего лишь сон! В жизни таких суперменов не бывает… Высокий, стройный, широкоплечий, черты лица правильные, выразительные… А глаза! Яркие, глубокие и зеленее твоих, Вася, – и она одарила котика мечтательной улыбкой. – А знаешь, что он сделал?… Вручил мне такие сказочные чёрные розы и одел на мои ноги красные роскошные сапожки, такие элегантные…
Вася, устав от монолога своей хозяйки, требовательно замяукал.
– А тебе бы только есть! – заворчала Елена и встала с постели.
После завтрака она работала на маленьком огороде: старательно вырывала между помидорами сорняки и рыхлила сапою грунт. Котик выглядывал из-под огромного листка лопуха. Красноречивый взгляд зверька так и вопрошал: «Зачем махать руками под солнцем?»
