Сегодня ночью выпал первый снег. Но, увы, недолго он был белым…
– Сколько еще ехать? – Ира чем-то бренчала в своей сумочке. Дайте угадаю, она ищет зеркало. Наверное, успела по себе соскучиться. Блин, и чего я сегодня такая злая?
– Пару остановок, – Пашка зевнул, демонстрируя чуть кривоватые зубы. – И нечего ворчать. Не пешком топаем и то хорошо.
– Лерка! – перегнувшись через сидящего между нами Пашку, Ира схватила меня за рукав пальто. – Видишь вон ту оглоблю в красной шапке?
Я без особого энтузиазма оглядела салон автобуса.
– Ты про девушку в берете? – на всякий случай уточнила я, больше не заметив никого подходящего.
– Ну. Ты только глянь, что у нее на ногах! – шипела Ирка в праведном гневе.
– Э-э, сапоги? – я понимаю, если бы девушка была в ластах или на лыжах, но у объекта жгучего Иркиного интереса красовались на ногах ничем не примечательные черные сапоги на высокой шпильке.
– Это не «э-э сапоги», – передразнила меня подруга, – а сапоги из нового итальянского бутика, который на прошлой неделе на Маркса открылся.
– Ну и что? – мне это ничего не прояснило.
– Как это что? – возмутилась Ира, продолжая на меня напирать. – Ты вообще знаешь, сколько они стоят?
– Да какая мне разница, – отмахнулась я.
– А сколько? – вдруг заинтересовался Пашка, переключив свое внимание с разглядывания ног девушки в целом на сапоги в частности.
Ирка выдержала эффектную паузу и убийственно выдала:
– Пятьдесят пять косарей!
– Сколько? – не поверила я.
– Правда, что ли? – Пашка озадаченно почесал затылок.
– Пятьдесят пять косарей! – драматично повторила Ирка, тряся ладонями перед лицом, словно хотела похлопать себя по щекам. – Ну вот скажите мне, какого хрена эта лохудра носит сапоги за пятьдесят пять тысяч и ездит при этом на муниципальном транспорте?
– Ну может, она не гордая, – предположил Пашка.
«Не гордая» девица, наконец, почувствовала наши взгляды и нервно покосилась в конец автобуса. У нее чуть ли не бегущая строка на лбу появилась: «троица идиотов». Она презрительно фыркнула и отвернулась.
– Я тоже хочу носить такую обувь! – Ирка в сердцах стукнула кулаком по предполагаемому подлокотнику. Но так как подлокотники в автобусе не предусматривались, под удар попало Пашкино левое колено.
– Закончишь универ, найдешь себе хорошую работу и будешь покупать, что захочешь, – парировала я. Иркины причитания на эту тему меня за все два года знакомства с ней уже достали.
– Я не хочу потом, я сейчас хочу! – она от досады снова треснула Пашку по коленке.
– Слушай, Егорова, – тот не выдержал, – такими темпами тебе придется на гипс мне разоряться.
– Надо же, хрупкий какой, – фыркнула Ира.
Я отвернулась к мутному окну, смутно надеясь, что меня оставят в покое. Размазанный по тротуару серыми лужами изначально белоснежный снег вызывал лишь недовольство прохожих и чавкал грязью под колесами автомобилей. Казалось, город стремился как можно скорее уничтожить снег, растоптать его, вообще стереть в небытие.
Середина октября. И зачем снегу вообще вздумалось падать так рано? Знал же, что сразу растает. Растает и станет мутной, противной жижей, превращая и без того унылый город в болото. А может, дело не в снеге? Быть может, дело в том, что все, попадающее в этот мир, непременно портится и теряет свою чистоту?..
Но добрые друзья меня в покое не оставили. Ира с маниакальным энтузиазмом добавила, обращаясь, видимо, к моему затылку:
– Я знаю, что надо делать! Нужно найти себе спонсора!
– И где ты его найдешь? – вяло поинтересовалась я.
– Ну эта же нашла! – судя по Иркиной интонации, обладательница итальянских сапог удостоилась еще одного мстительного взгляда.
– Не, ну а что, идея здравая, – неожиданно поддержал Паша. – Да и запросто осуществимая. Вон Лерка смазливая какая, а ты без комплексов, быстро себе кого-нибудь найдете, – и хмыкнул: – На взаимовыгодных условиях.
Судя по тут же раздавшемуся Пашкиному вяку, друг опять получил со всей дури кулаком по колену.
– Ага, Лерка, значит, смазливая, а я нет? – возмутилась Ира.
– Да, ты тоже, естественно, только хватит уже лупасить почем зря. Ты что, инвалидом меня решила сделать?
– Не переживай, Паш, зато инвалидов не берут в армию, – утешила его Ира и вдруг осененная мыслью спохватилась: – Слушай, а брат у тебя холостой?
– Никитос, что ли? А что, в спонсоры себе его хочешь? – он многозначительно ей подмигнул, причем сразу двумя глазами.
– Ну а почему бы и нет? – Ирка все больше приходила в восторг от своего замысла. – У него-то в отличие от некоторых активы не закрыты.
Пашка обиженно засопел. Ну не любил он, когда так бесцеремонно ему на самую больную мозоль наступали. Вообще его отец владел сетью супермаркетов и, соответственно, не бедствовал. Но при всем своем достатке у Пашкиного родителя был пунктик: правильное воспитание сыновей. Это самое «правильное воспитание», на взгляд Берсенева-старшего, заключалось в том, чтобы его отпрыски всего добились сами. Потому Пашка и жил в студенческой общаге вместо родительского двухэтажного особняка в центре города. Да и на жизнь зарабатывал сам, отец не выдавал ему ни копейки. Вот так и существовал Пашка на мизерную зарплату лаборанта и не менее грустную стипендию. В свое время его брат Никита тоже прошел через это. Зато без помощи своего влиятельного отца пробился в солидную строительную фирму, где занимал теперь довольно высокий пост. Именно к Никите на работу мы сейчас и ехали. За халявой.
– Не, ну правда, Паш, – Ира в пятый раз за время пребывания в автобусе достала зеркальце и кокетливо улыбнулась своему миловидному курносому отражению, – чего там у Никитоса на личном фронте?
– Расслабься, Ир, он с какой-то уже встречается.
– Вот непруха-то, – если она и расстроилась, то ненадолго. – Ладно, будем искать другую кандидатуру.
– О, нам на следующей! – Пашка по-гусиному вытянул шею в окно. – Так, девочки мои, готовимся на выход.
Выплюнув нашу троицу на заляпанной грязью остановке, автобус пополз дальше.
– Эх, уехали итальянские сапоги, – Ира проводила его тоскливым взглядом и уже деловито добавила: – И куда теперь?
Пашка не менее тоскливо смял в руках пустую пачку из-под сигарет и зашвырнул ее в урну. Вопрос пропустил мимо ушей.
– Вот скажите мне, почему сигареты кончаются именно тогда, когда курить охота аж до одури? Ирка, у тебя есть?
– У меня еще с утра кончились, – она пожала плечами.
– Может, уже пойдем, а? – мое тонкое осеннее пальто было явно не рассчитано на такую погоду, я замерзла сразу же, едва мы из автобуса вышли.
Пашка еще раз вздохнул, от досады пнул урну и зашагал по тротуару в сторону зеркальной офисной высотки. Мы поспешили за ним.
Если бы Никита не вышел в фойе встречать, то нас бы ни за что охранник не пропустил, несмотря на все доводы Берсенева и Иркино кокетство.
