Дмитрий Чарков - Сжигая пред собой мосты

Сжигая пред собой мосты
Название: Сжигая пред собой мосты
Автор:
Жанры: Триллеры | Книги о войне
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2020
О чем книга "Сжигая пред собой мосты"

Глубокий тыл во время Великой Отечественной войны. "Коктейль Молотова", изготовленный пареньком для фронта, может обернуться ГУЛАГом для его отца. Или преследовать в поколениях. И в современном мире внук, стоя над гробом деда, пытается постичь смысл перекрещенных молота и серпа – тоже своего рода крестное знамение. "Сжечь за собой мосты" – значит отрезать себе всякую возможность к отступлению. А в случае поджога моста впереди себя – значит действительно видеть выход, но сознательно лишить себя возможности им воспользоваться…

Бесплатно читать онлайн Сжигая пред собой мосты



Все мы, все мы в этом мире тленны,

Тихо льётся с клёнов листьев медь…

Будь же ты вовек благословенно,

Что пришло процвесть и умереть.

Сергей Есенин


Дед лежал на шести широких, составленных вместе стульях, посреди комнаты. Плотная штора позади него была задернута, и лучи заходящего солнца еле-еле пробивались сквозь широкие металлические кольца круглой деревянной гардины под высоким сталинским потолком. На древнее бабушкино трюмо в углу комнаты было наброшено бежевое махровое полотенце. Полумрак и тишина.

Рядом с изголовьем, в глубоком кресле-качалке, сидел отец, подперев одной рукой голову и уставившись в точку где-то на полу, различимую только ему.

– Проходи, – сказал он, не поднимая глаз на сына.

Иван как-то неловко переступил порог и присел на тахту у стены.

Дед Николай выглядел как обычно, когда отдыхал после обеда на своём огороде – хмуро и замкнуто. Он даже и руки всегда так же складывал чуть повыше выпирающего живота, который в последнее время поддерживал кожаный бандаж. В голове Ивана промелькнул бестолковый вопрос: «Интересно, а сейчас под его пиджаком надет этот бандаж?» Он перевёл взгляд на острый гоголевский нос и дальше, на редкие седые пряди. Рядом с его головой, на стуле, лежал маленький томик Есенина из родительской библиотеки – внук сразу узнал его: в последнее время, приходя на семейные обеды, дед неизменно усаживался с ним у торшера, надевал очки в роговой оправе с толстыми стёклами и так сидел, перечитывая давно известные строки, пока Иван или младший, Борис, не увлекали деда к общему столу.

Странно, но этот томик сейчас не выглядел неуместным у деда в изголовье.

– Идите, помяните, – позвала с кухни мама.

Иван подождал, пока отец тяжело поднялся, и сам вслед за ним встал с тахты. Проходя мимо, Сергей Николаевич тихо проговорил:

– Пойдём, Иван, помянем деда.

Тот молча кивнул, затем подошёл ближе к стульям. Их высокие спинки на одном уровне образовывали черту, вдруг показавшуюся ему неким физическим барьером, отделявшим внука от деда, как жизнь от смерти. И ещё она представилась той полосой, что была в этот момент общей – и для Ивана, и для Николая Кузьмича: каждому своя сторона, но в целом единая лента. Сбоку на круглом обеденном столе, поодаль от окна, стояла погашенная свечка на металлической крышке от стеклянной банки. Он достал из кармана спички и, чиркнув, поднёс зардевшее пламя к тонкой белой нити – не хотелось оставлять его здесь совсем одного.

На кухне мама уже приготовила рюмки и тонко нарезанное наспех сало с хлебом. Тут же в глубокой походной миске лежали соленья – огурцы, помидоры, отдельно грибочки: дед был мастером на эти штуки, а Сергей Николаевич и Иван Сергеевич уже – вишь как! – «не крутили». Не было ни времени на свой огород, ни интереса к своей зелени.

Может, ещё появятся.

– Ну, царствие ему небесное! – сказала мама.

Отец укоризненно посмотрел на жену, но промолчал, выпив и бережно поставив рюмку на голубую клеенчатую скатерть. Иван последовал его примеру. В семье партийного работника такие выражения не были в привычном обиходе.

Никто тогда не мог и подумать, что не пройдёт и трёх лет, как сам он, убежденный коммунист, будет стоять перед иконой Спасителя, осеняя себя крестным знамением – молча, стиснув зубы, вспоминая прожитые годы теперь уже таким неуверенным взглядом из проклятых девяностых…

После водки от сердца немного отлегло. Отец с матерью закурили. Неожиданно Сергей Николаевич произнёс задумчиво:

– Батя крутой был мужик, а ведь… меня в жизни и пальцем не тронул. Только один раз…

Иван хрустнул ядреным дедовским огурцом и взглянул на отца. В годы развитого социализма такое отношение к подрастающей смене тоже не было в обиходе: детей частенько лупили, как сидоровых коз. Впрочем, не по внутренней злобе в большинстве случаев, а так – исключительно в целях коммунистического воспитания. Тогда всех лупили в этих целях, не только детей, и не только сидоровых.

– Помнишь тот мост на Угловой, под которым трамваи проезжают, мимо «Дальдизеля»? – спросил отец, наливая по второй.

– Конечно, – кивнул Иван.

Это был небольшой металлический пролёт метров длиною двадцати над оврагом, по дну которого проложили трамвайные пути. Мост соединял нефтебазу с речным портом, и по нему регулярно гоняли покрытые снаружи нефтяной пленкой цистерны с горючим. В том районе постоянно стоял невыветриваемый специфический запах химикатов. Недалеко располагалась и средняя школа, для заводских, которую он закончил, сын советских интеллигентов. Тогда вопросы экологии и производственной безопасности трактовались несколько иначе, чем годы спустя: детей с малолетства приучали нюхать если не порох, то нефть и металл, и играть неподалёку: суровое, но счастливое детство.

– Мост тот не всегда был стальным. Во время войны он был деревянным. А завод назывался «Арсенал», в цехах дизели собирали для танков, а на нефтебазе готовили топливо, и по мосту перегоняли на платформах в порт, там перегружали… в общем, режимный объект.

Отец поднял рюмку.

– За батю! – коротко сказал он; Иван тоже выпил, а мама пригубила. – Твой дед во время войны был начальником цеха на «Арсенале». Ответственная работа, сам понимаешь. Как он умудрился пережить тридцать седьмой, а потом и сорок первый – уму непостижимо.

– Такой молчун был, – вставила мама.

– Да, – кивнул отец, – может, поэтому и выжил, что молчал: ни о себе, ни о ком-то другом слово из него не выдавишь. Лиши изредка, и то – только хорошее, по делу. Очень сдержанный батя человек… был.

Он неторопливо отправил в рот маленький кусочек сала с хлебом, сдобренные чесноком, и продолжил:

– Я тогда маленьким пацаном ещё бегал, меня в заводском райончике нашем все знали: если футболом стекло кто высадит – ну, Серёжка Буранов, кто ж ещё! Или в «цыганском саду», что возле школы, зелёные груши обдерёт – «а, вон Серёжку спросите, он точно знает!», или косточки от вишни по всей девичьей раздевалке в спортзале… Голодные ж ходили постоянно – война. Не знаю уже, правда или нет, чтоб я таким шалопаем рос, как бабки судачили… и я ли вообще всё это проделывал – но в тот день, когда сгорел мост, батя мне всыпал по первое число.

Ведь я его и спалил.

Не специально, конечно. Я в тот день, помню, испытывал новый коктейль Молотова собственного рецепта: тоже хотелось что-то для фронта… Наскрёб в пустую бутылку черной маслянистой травы с насыпи, по которой нефтяные цистерны толкали, приправил всё это такими же вонючими листьями, поджёг и – хрясь! – об каменную глыбу, тут же, в овражке. Оно как полыхнуло всё – и вверх по насыпи, по сушняку, а ветром и к мосту понесло. А он деревянный, тоже весь такой промасленный и черный – в один миг полыхнул. Не помню от страха, как я дома очутился – но быстро-быстро! Отец после ночной смены отдыхал, увидел меня, увидел зарево в овраге – догадался сразу. Матушка рассказывала: побелел весь… Это же саботаж: в военное время, при Сталине – подумать только! Батя тут же меня за уши – и в погреб. «Сиди, – говорит, – не пискни мне!» Сам побежал к мосту. Там, понятное дело, уже люди: кто-то с лопатами, вёдрами – землёй закидывают пламя, чтобы по шпалам не распространилось дальше по железнодорожной колее да по склонам насыпи, потом ещё пожарные подоспели. Но куда уже… мост выгорел начисто. Хорошо хоть нефтезавод не полыхнул.


С этой книгой читают
Вот она ходит, разбрасывает по дому свои вещи, пристаёт с такими нелепыми и такими наивными расспросами – ну, угомонись же, так и хочется порой прикрикнуть! И вдруг – угомонилась… Для нас так естественно, так присуще чувство горя после утраты ближнего своего, а тем более ребёнка-кровинушки! Но как же мы далеки ещё от понимания последствий нашей неспособности отпустить тяжёлую думу, отпустить отошедшую душу в свой путь, позволить ей трансформирова
Развлекательно-сатирический роман в новеллах, объединенных общими героями и корпоративно-культурной линией повествования на офисную тематику: памфлеты о российском бизнесе, в основе которых – реальные ситуации, взгляд изнутри. Не злой. Но и не добродушный, ибо встраиваемая по принципу совдеповской номенклатуры матрица современной деловой этики уже архаична. Некоторые узнают себя. А остальным понравится. Содержит нецензурную брань.
По вере вашей и будет вам. Кто-то верит в ангела смерти, кто-то в ангела жизни. Третьи – в родовую карму, а ещё есть просто фаталисты. Если падает камень точно в темечко – есть ли шанс вымолить паузу в то краткое мгновение между его соприкосновением с плотью и фактической смертию? Думаю, вряд ли. Наличие либо отсутствие веры в суть мироздания никаким образом не влияет на материальность всего окружающего, включая Духа. Или Ангела. Не важно, на сам
Магия требует усилий: взмахнуть жезлом, приготовить отвар, обнаружить заветный камень… Как наделить жезл силой, где собрать ингредиенты для магического зелья или корректно составить формулу заклинания? А если ваша область волшебства – в собственном бизнесе, то используйте соответствующий этому направлению набор магических манипуляций: управляйте своим продуктом, управляйте своими сотрудниками и своим собственным временем – будьте до конца волшебн
Что есть наш мозг? Всего лишь клетки нейронов. Что есть наши мысли? Продукты размышлений. Клетки головного мозга имеют ограничения черепной коробкой. Мысли границ не имеют
Шорт лист конкурса "Со слов очевидцев". Номинация "Лучший триллер". Далекое Заполярье встречает Павла и его семью не слишком радушно. Дом, в который они заселяются, таит в себе страшные тайны, местные не спешат заводить дружбу с приезжими, а угроза быть разоблаченным висит над головой Павла, как Дамоклов меч. Герой – опытный и успешный сотрудник спецслужб из Москвы – по воле случая становится объектом преследования. Он вынужден бросить все и спас
Это персонаж уже появлялся в книге «Охота на Невидимку». Это Маша Селиверстова из Самары – занятная девушка с синими волосами. В книге «Сильва» мы узнаем о непростой судьбе Маши Селиверстовой из Самары и какую роль в ее жизни сыграли девчонки из группы С-12-12.
Главный герой – молодой парень, ученик одиннадцатого класса. Он – отличник и одиночка, мечтающий закончить школу с золотой медалью, поступить в институт и покинуть провинциальный город. Прям перед предстоящим экзаменом он ссорится с группой своих одноклассников. В его душе бурлят страх, боль и ненависть, и в этот момент возникает сущность, жаждущая свободы и мести. Справятся ли обычные ребята с мистическим существом, явившимся из глубин кошмаров?
Сборник небольших рассказов М. Корелли, написанных в Викторианскую эпоху, в которых писательница затрагивает вечные темы добра и зла, любви и ненависти, а также освещает проблему упадка социальной нравственности. В оригинале рассказы публиковались в Англии, в сборнике «Cameos» (1919 г.).
Поэма о безнадёжной любви девушки-поэта к некоему мистеру А. Мистер А не отвечает ей взаимностью и отдаёт её письмо с признанием в любви к своему другу, который любит поэтессу. Он пишет ей письмо в стихах. Она отвечает. Между ними начинается переписка. Эта книга о том, как могут любить два писателя.
Двадцатидевятилетняя Наталья Павлова получает приглашение от генерального директора крупной московской ИТ-компании перейти на работу в его фирму, чтобы заменить одного из вице-президентов, которого зовут Александр Васильев. Чтобы получить эту должность, Павловой предстоит какое-то время поработать непосредственно под ним. Васильев догадывается, зачем в фирме появилась эта молодая женщина. Просчитав все ходы, Васильев завязывает с ней служебный ро
Помочь девушке из другого мира? Занять ее место? А может найти свое?Вы получите ответы на все эти вопросы, прочтя историю Красновой Екатерины Палны - пятидесяти пяти летней вдовы, матери, молодой пенсионерки и просто красавицы, а заодно сможете пролистать ее дневник. Очередная попаданка, красавцы маги, розовые сопли и любовь в ассортименте.))) Возрастные ограничения 18+