Эссе о творчестве М. Е. Салтыкова-Щадрина
О времена, о нравы
Марк Туллий Цицерон
Из эпиграфа к данному эссе, видим, что в далекие времена люди задумывались о сущности своего времени и его нравах. А как живем мы, в наше время постоянных перемен не только в одной, отдельно взятой стране, а всего неустойчивого миропорядка. Корифеем и знатоком своего времени девятнадцатого века в России был и остается таковым, наш литературный классик, 195-ю годовщину со дня рождения которого мы отмечаем, является, Михаил Евграфович Салтыков-Щадрин (1826 – 1889). Его творчество пронизано едкой сатирой о временах и нравах России золотого девятнадцатого века.
Читаешь Щадрина: «Когда начинают часто говорить о патриотизме, значит – опять что-то украли!», – и диву даешься, как в короткой фразе вместилась вся Россия от Карамзина до прославленного нашего современника карьериста-выскочку Анатолия Борисовича Чубайса. Он промелькнул перед нами фразой писателя: «Благонадежность – это клеймо, для приобретения которого необходимо сделать какую-нибудь пакость», – понимаешь – да тут Свифт и Рабле! Ну, а если книгу «Господа Головлевы» откроешь, то и вовсе голова кругом пойдет – сплошь Гоголь и Достоевский, если не выше, хотя выше уже и некуда.
И везде один и тот же, не похожий ни на кого и несравнимый ни с кем Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Он один на весь Русский мир.
Несколько лет назад известный сибирский публицист В. Зеленский на вопрос: «Был бы сегодня популярен Салтыков-Щедрин?», – ответил: «Популярен сегодня Михаил Жванецкий, ну и что? А Салтыков-Щедрин – он необходимый писатель, его читать будут, пока Россия не поумнеет».
Невольно подумалось: неужели классика нашего будут в России читать всегда или, во всяком случае, хоть изредка почитывать? Если я у порога гроба добрался до чтения трудов классика как необходимость по ходу прожитой жизни, то возможно и, другие многие мои современники к нему обратятся для лучшей оценки своей и государственной прожитой жизни.
Михаил Евграфович Салтыков родился 15 (27) января 1826 г. в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губ. в семье родовитого помещика Евграфа Васильевича Салтыкова и Ольги Михайловны, урожденной Забелиной, дочери богатого московского купца. Дома мальчик получил хорошее образование, но отнюдь не семейное тепло. В 10 лет его отдали пансионером в Московский дворянский институт, а через два года как отличника перевели казеннокоштным воспитанником в Царскосельский лицей. Здесь Михаил упивался статьями Белинского и Герцена, прозой Гоголя, сочинял стихи, за которые его, лукавя, прозвали «вторым Пушкиным».
Из лицейских стен «умник» Салтыков вышел не поэтом, а «второразрядником» (т.е. с чином X-го класса), семнадцатым из двадцати двух учеников, что не помешало ему в дальнейшем стать первостатейным чиновником и выдающимся мыслителем.
Поступив на службу в канцелярию Военного ведомства, Салтыков через два года удостоился первого штатного места – помощника секретаря. К тому времени он стал завсегдатаем кружка Петрашевского, возникшего на стыке европейского вольнодумства и русского прекраснодушия.
В 1847 г. Салтыков опубликовал повесть «Противоречия», а в следующем году еще одну – «Запутанное дело». Попытка примирить утопический социализм и российскую действительность, совпавшая с Французской революцией 1848 г., закончилась для начинающего прозаика ссылкой в глухомань, после которой писатель поневоле стал критическим реалистом и сатириком России.
Вряд ли стоит рассматривать эту ссылку как наказание, поскольку Салтыкову она послужила только во благо. В Вятке Михаил на 7 лет надел мундир провинциального чиновника губернского правления и нос к носу столкнулся с той жизнью, о которой представления не имели ни французские утописты, ни русские либералы.
Уездная Русь жила своей жизнью, как жила ею за 150 лет до этого, как жила и 150 лет спустя. «Вятский плен» обострил социальное зрение писателя, увидевшего корень социальных зол в громадной пропасти между централизованной властью, достигшей апогея чиновничьей организации, и крайне неразвитым народом, находящимся в перигее собственного самоопределения.
«Рано или поздно народ разобьет это прокрустово ложе, которое лишь бесполезно мучило его», – написал тогда Салтыков. В Вятке молодой человек преодолел несколько ступеней чиновничьей карьеры: от канцелярского чиновника до правителя губернаторской канцелярии; на досуге переводил французские научные труды.
После смерти Николая I (1855) Салтыков получил право «проживать где пожелает», возвратился в Петербург и возобновил литературную работу. Тогда же он завел семью, женившись на 17-летней дочери вятского вице-губернатора Е. Болтиной. Салтыкова причислили к министерству внутренних дел, потом назначили министерским чиновником особых поручений и командировали в Тверскую и Владимирскую губ. для обозрения делопроизводства местных комитетов ополчения.
В 1856—1857 гг. в свет вышли «Губернские очерки» надворного советника Н. Щедрина, воспринятые обществом как откровение. С этой книгой, положившей начало «обличительной» литературе, и под этим псевдонимом писатель вошел в русскую культуру как Салтыков-Щедрин.
Это были годы поисков общественности самое себя. Тогда всем «чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать». Годы, когда обличители были в фаворе. Удачно вписался в либеральное время и Салтыков, проработавший около 3 лет в должности рязанского и тверского вице-губернатора и снискавший себе кличку «вице-Робеспьера».
В 1862 г. Салтыков вышел в отставку, переехал в Петербург и стал одним из редакторов «Современника», совмещая эту должность с трудом беллетриста, журналиста-хроникера, рецензента, публициста. Главное внимание он уделял ежемесячному обозрению «Наша общественная жизнь».
Из-за безденежья и из-за внутрижурнальных разногласий писатель через два года вышел из редакции и вновь определился на службу. Его назначили управляющим пензенской Казенной палатой, а затем тульской и рязанской. За три года Щедрин опубликовал всего одну статью «Завещание моим детям», но наблюдения за жизнью этих городов легли в основу его «Писем о провинции» (1869).
На всех своих административных постах Салтыков энергично боролся с бюрократизмом, взяточничеством, казнокрадством, стоял за интересы низших общественных слоев: крестьян, кустарей-ремесленников, мелких чиновников. В Туле, например, он написал памфлет на губернатора Шидловского «Губернатор с фаршированной головой», после чего его удалили из города.
