Во сне дороги приводят
к началу всего
«Милена, Лена, милая, прости за всё… Так хочется объясниться, но уже поздно. Столько воды утекло, но знай: ты была самым прекрасным цветком в моей жизни. Я буду любить тебя вечно…» – на экране телефона высветилось сообщение от Дмитрия.
Лена потянулась всем телом и обняла спавшего Гришу, чья смуглая спина занимала добрую часть кровати.
– Кто тебе опять написывает там в такую рань? – буркнул Гриша, а затем снова засопел. Старая кошка Эстрэлла, дремавшая в ногах хозяйки, открыла глаза, зевнула и тихо замурчала.
В голове Милены ненадолго всплыли воспоминания о том, что было восемь месяцев назад. Тогда она оставила свой тихий сибирский городок и Гришу, сбежав с голубоглазым красавцем, который сейчас снова напомнил о себе коротким сообщением.
Лена встала с кровати и низко наклонилась в поисках тапочек. Григорий по обыкновению запинывал их далеко под кровать. Милена опустилась на пол, придерживая едва наметившийся беременный живот, и с трудом дотянулась сначала до одного, а затем и до другого тапочка.
– Гриша неисправим, – шёпотом обратилась девушка к кошке, – как медведь, сносит всё на своём пути, что бы ему ни говорили.
Милена прошла на кухню, налила воды в стакан и начала набирать сообщение тому, кто воскресил воспоминания о самом странном периоде её жизни. Времени, когда она познала что-то большее и задумалась о чём-то более высоком, о том, что обычно плотно скрывается за суетой повседневности.
«Дима, оставь меня в покое… Я жду ребёнка, четвёртый месяц. Угроза выкидыша постоянная, а тут ещё ты со своими напоминалками. Давай забудем прошлое, прошу тебя….» – напечатала Лена.
Она вернулась в полумрак спальни и на секунду остановилась, глядя на Гришу, чья оливковая кожа блестела среди шёлковых бордовых подушек. Эстрэлла спрыгнула на ковёр рядом с кроватью и, грациозно изогнувшись, начала вылизывать свою чёрную спину.
Лена забралась под одеяло, засунула выключенный телефон под подушку, и, обняв Григория сзади, провалилась в сон.
Кожа на стопах Милены потрескалась до крови от острых камней на дороге. Запястья натёрли грубые верёвки, которые перетягивали руки тугим узлом за спиной. Уши заложило от гула толпы вокруг. Женщины, мужчины и даже дети выкрикивали проклятия и швыряли в девушку камни и протухшие овощи. Один из камней попал прямо в лицо и рассёк ссохшуюся кожу на верхней губе. Зловонная овощная каша слиплась на волосах, которые спадали на глаза. Лена едва различала дорогу.
– Потаскуха! – выкрикнула толстая зеленоглазая торговка томатами. Она достала из кармана грязного передника тухлый помидор и бросила его в лоб Милены. Томатный сок защипал глаза и раненую губу, и Лена упала на колени.
– Пошевеливайся, грязная северянка! – закричал впереди мужчина, который тянул за верёвку, накинутую петлёй на шею пленницы. Он резко дёрнул верёвку, едва не задушив Милену. Несчастная упала лицом в землю и, словно гусеница, беспомощно выгнулась. Она увидела лишь жёлтую пыль и обутые в кожаные сандалии мужские ноги с шершавыми пятками и грязными ногтями. Вдруг кто-то сзади грубо схватил её за волосы и мощным рывком поставил на ноги.
Невольница почувствовала, как сильно заколотилось сердечко маленького существа у неё в животе, спрятанном за грубой материей короткой мешковины. Существа, которое своим зачатием обрушило на голову матери презрение общества. Существа, которому уже никогда не суждено было родиться в этом мире.
– Понесла вне брака, шалава! Убить её и нерождённого ублюдка! Смерть грязной скотине! Потаскуха! Дрянь! У неё в пузе выродок! – слышалось вокруг.
Лену привязали к столбу, стоявшему посреди грязной улицы с низкими домами из серого кирпича. Стены домов покрывал плотный слой плесени, зиявшие дыры вместо окон, будто десятки глаз, с осуждением смотрели на блудницу, а двери шатались на петлях и скрежетали, выкрикивая самые мерзкие слова на своём языке. Повсюду были видны выражавшие омерзение человеческие лица с засаленной кожей. Эти лица уже не имели ни пола, ни возраста, они слились в разномастный калейдоскоп злобы и жестокости. Рядом со столбом лежала груда камней, которые должны были стать орудием наказания.
– Кто первый? – спросил мужчина в кожаных сандалиях. – Кто хочет наказать эту девку за её распутство?
Толпа стихла. Среди мрачных лиц промелькнули растерянность и смятение, но внезапно откуда-то появилась продавщица томатов и схватила камень.
– Чего стоите? Этой дряни среди нас не место! – закричала она и швырнула булыжник в грудь жертвы.
Милена захрипела и резко дёрнулась под общий вскрик сборища. В этот же миг десятки грязных натруженных рук потянулись к камням, и на Лену обрушился град булыжников. Люди, почувствовав собственную власть над судьбой грешницы, решили незамедлительно воспользоваться своей безнаказанностью. Нескончаемый поток ударов превращал когда-то прекрасное лицо и тело в сплошное месиво рваной плоти и крови.
Невинное создание, скрывавшееся в чреве, оказалось полностью беззащитным перед людской ненавистью. Милена плакала, мечтая защитить живот от ударов, но за спиной её руки были крепко привязаны к столбу. Мать не чувствовала, как камни рвали на части её грудь, лицо, плечи и ноги, казалось, собственная боль исчезла и померкла. Лену полностью захлестнула боль плода запретной любви, который сначала метался, а после застыл в холодном оцепенении и ожидании собственного конца. Узница почувствовала, как крохотное сердечко раскололось на тысячи мелких осколков. Они врезались изнутри острыми копьями и разодрали нутро.
«У него голубые глаза…» – пронеслось в голове у Лены, прежде чем тьма поглотила её сознание полностью.
Лена проснулась от сильной боли внизу живота, словно кто-то вонзил кинжал, пытаясь уничтожить зародившуюся жизнь внутри материнской утробы. Гриша мирно спал рядом, в то время как Эстрэлла, сидя на подушке, пристально смотрела на скорчившуюся хозяйку.
