В этот раз в поезде, отправляющемся в Москву, было на удивление много свободных мест. Не сезон, что ли? Даже билет удалось купить за неделю, а не за месяц, как обычно. Я шла по коридору, гадая, достанутся ли мне в попутчики досужие туристы, покорители столицы или трудяги, едущие на заработки. В моем купе уже раскладывали вещи две девушки. Старшая, по виду моя ровесница, представилась Василисой; младшей, Юле, было лет двадцать пять. Я уже решила, что поездка пройдет в легких беседах ни о чем, когда в купе бочком протиснулась Она, наша четвертая попутчица. Марина Павловна, как вскоре выяснилось, обладала добрейшим сердцем, чрезвычайной общительностью и весьма похвальной тягой к знаниям, особенно относящимся к области медицины. Увы, ее любимыми источниками сведений оказались люди с довольно сомнительной репутацией и еще более сомнительными методами, так что вскоре мы с Юлей, сославшись на усталость, птицами взлетели на верхние полки и притворились спящими. Деликатная Василиса осталась внизу отдуваться за всех.
Судьба проявила очевидную несправедливость к Марине Павловне, не подарив этой милой женщине шанс стать ведущей какой-нибудь вечерней программы вроде «Спокойной ночи, малыши»: голос нашей попутчицы был столь мелодичным, что вскоре мы трое, включая Василису, действительно задремали. И это при том, что темой монолога были далеко не приятные вещи, вроде геморроя и лишаев.
Примерно в девять вечера Марина Павловна покинула вагон, пожелав напоследок здоровья и высказав надежду, что полученные нами сведения спасут нас и наших родных от любой напасти.
Мы с девочками обменялись улыбками. Спать уже не хотелось, а настроение было как у школьниц в самом начале каникул. В итоге белье, принесенное проводницей, было закинуто наверх, запасливая Василиса извлекла из сумки бутылку белого вина, плюс совместными усилиями удалось наскрести по сусекам вдоволь нехитрой, зато разнообразной снеди. Потомственных аристократок среди нас, к счастью, не оказалось, так что соседство вина, печенья, сухариков и чая в стаканах никого не смущало.
Как выяснилось, Юля ехала повидаться с родственниками, Василиса, попросившая звать ее Лѝсей, направлялась на свадьбу к бывшей однокурснице, моя же деловая поездка была темой настолько банальной, что и говорить было не о чем.
Не знаю, стала ли причиной темнота за окном, или все то же настроение расшалившихся школьниц, но разговор зашел о мистических и сверхъестественных событиях. Первые рассказанные истории больше походили на страшилки, популярные в летних детских лагерях, а затем слово взяла Василиса.
– А знаете, я ведь какое-то время была ведьмой. – Произнесено это было таинственным полушепотом, но на большее Лѝсиной серьезности не хватило – рассмеялась.
– А что значит была? – Юля даже подалась вперед от любопытства.
– Сейчас расскажу. Забавная получилась история. Началось все со звонка моей подруги.
– Лись, приезжай к семи – хэллоунить будем! И костюм не забудь! – бодрый Олин голос означал в данном случае одно: доспать мне не удастся. Мои отговорки – я до семи утра сидела над очередной курсовой, не люблю компании и нет у меня никакого костюма – не произвели на подругу ни малейшего впечатления. Что-что, а уговаривать Ольга умела; с ее напором можно было бы продавать мексиканцам кактусы.
– Все, не парься. В семь жду на остановке, с костюмом сама разберусь. Не опаздывай!
В трубке зазвучали длинные гудки. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Я обреченно поплелась в ванную.
Вытираясь после более-менее удачной попытки взбодриться при помощи холодной воды, я встретилась глазами со своим отражением. Выглядело оно несчастным. Н-да. По поводу костюма действительно можно не париться: после ночных бдений за компьютером моя кожа (цвет которой обеспечил мне в детстве ласковое прозвище «бледной поганки») приобрела чудесный синеватый оттенок, позволявший играть главную героиню в «Трупе невесты». Не хватало лишь куска тюля на голове, желательно – дырявого.
У зеркала я задерживаться не стала: двадцати пяти лет вполне хватило для того, чтобы изучить собственную внешность и вынести вердикт «обычная». Средний рост, русые волосы, карие глаза, что там рассматривать-то? Единственным, что всегда привлекало ко мне внимание, было имя. Угораздило же родителей назвать меня Василисой.
Когда после окончания школы я покинула родное Авоськино и отправилась покорять новые вершины (нет, не столицу – подходящих столиц рядом не нашлось, потому пришлось ограничиться ближайшим крупным городом), именно имя вызвало у меня наибольшие опасения.
Мне худо-бедно удалось набрать проходной балл для поступления в местный педагогический ВУЗ; специальность была не самой престижной, зато платили стипендию, выделяли комнату в общежитии. Вот только перспектива быть Васькой еще четыре года настолько огорчала, что хоть имя меняй.
На мое счастье судьба послала мне Олю. Она мигом окрестила меня Лисой и Лиськой, уговорила вместе снимать квартиру, а спустя пару лет подала идею подрабатывать написанием курсовых.
После института Оля быстро – и удачно – выскочила замуж, так что встречаться мы стали всего пару раз в месяц, хотя и продолжали считаться лучшими подругами.
Выбираясь из набитого людьми автобуса на по-зимнему холодную улицу, я уговаривала себя, что не стоит расстраиваться из-за мелочей, сидеть допоздна меня никто не заставит, да и с Олей мы давно не виделись.
– Девушка, – на мое плечо легла чья-то рука. – Вы перчатку обронили.
Высокий темноволосый парень улыбаясь протягивал мне «потеряшку». Я успела только забрать свое беглое имущество и поблагодарить, когда из толпы вынырнула Оля, схватила меня за руку и потащила за собой.
– Ты как раз вовремя – все остальные уже подтянулись. И что это за красавчик? – подруга целеустремленно тянула меня к компании из десяти-пятнадцати человек, стоявшей на углу.
– Твоими стараниями я уже никогда этого не узнаю. А может и так не узнала бы – он просто мою перчатку подобрал.
– Знала бы – походила бы вокруг вас минут пять-десять. А что, туфельки терять уже не модно? – тут Оля критически осмотрела мои ботинки с высокой шнуровкой, более всего смахивавшие на берцы. – Хотя твои можно потерять только вместе с ногами.
Представив меня собравшимся, подруга отобрала у Славика – своего мужа – пакет, который тот держал в руках, и извлекла оттуда ободок с рожками, черный парик и остроконечную шляпу.
– Ведьмой будешь! – изрекла Оля, напяливая на меня парик и шляпу, а затем обернулась к витрине и принялась поправлять рога, глядя в стекло, как в зеркало.
