Очень сложно рассказывать о себе, когда понимаешь, что начинать нужно с самого раннего детства. Не зная всей предыстории, вы просто не поймете те события, которые произошли со мной за последние три месяца. Поэтому начинаю с самого начала и постараюсь объяснить, откуда во мне зародилась ненависть к собственному телу, которая потом разрешилась невероятно удивительным образом.
Я третий поздний ребенок в семье разорившихся аристократов. Разница в возрасте со старшей сестрой Агнией целых пятнадцать лет. Брат, наследник титула и родового гнезда Малфрой Вернер старше меня на целый десяток. Поэтому особой близости у меня с ними никогда не было, как, впрочем, и с родителями. На момент моего рождения матушке исполнилось сорок лет. И она вполне уже могла бы стать бабушкой. Отцу было и того больше. Благо маги живут долго. И выглядели они на тот момент моложаво и привлекательно. Но интересы родителей уже далеко ушли от возни с пеленками и погремушками.
Вследствие всего этого росла я диким цветком, предоставленная самой себе. До определенного возраста меня все устраивало. Престарелая гувернантка, на которую у родителей со скрипом хватило средств, особо не докучала и не ограничивала свободу. Спасибо, что научила читать, писать и сносно объясняться на всеобщем языке, знание которого отличало знать от простолюдинов. Магию во мне никто развивать не собирался, считая, что ее просто-напросто нет.
Брат, гордость родителей, закончил военно-магическую академию, куда сумел поступить бесплатно. И сейчас проходил службу где-то на границе родной Атрии и могучего Ардонелла.
Агнии же посчастливилось родиться тогда, когда в семье еще водились деньги. С ней занимались лучшие гувернантки. В итоге в восемнадцать лет она поступила в академию искусствоведения, хотя дар ее был минимальным. Сестра владела магией ветра и смогла стать адепткой творческого факультета, на котором в том числе готовили артистов балета. Способность к левитации помогала балеринам быть воздушными и выделывать такие пируэты, что простым смертным и не снилось. Только закончить его ей было не суждено. В двадцать ее сосватали за богатого владельца сети ресторанов Грициана Менге. Магии у мужчины не было, зато было много денег. Что и стало решающим фактором. Через три года Агния Менге была примерной женой и матерью замечательного сына. Да, ее муж был очень богат, но не имел титула. Поэтому ему льстило иметь в женах аристократку и магичку, а отсутствие богатого приданого не стало препятствием к браку.
Но я нисколько сестре не завидовала. Отношение к деньгам у детей несколько иное, чем у взрослых. Я имела все, что нужно для детского счастья: огромный сад, гувернантку, которая давала мне свободу и друзей. А то, что в доме становилось все меньше слуг, все больше комнат закрывалось, а мы с матушкой все реже ездили по магазинам, меня совершенно не волновало.
Я редко смотрелась в зеркало. Моими друзьями были деревенские ребятишки, которых меньше всего волновал внешний вид товарищей по играм. И мысленно я видела себя похожей на Агнию: высокой, худощавой, с тонкими музыкальными пальцами и узким лицом, украшением которого был тонкий нос с изящной горбинкой. Ей пророчили большое балетное будущее. А раз ничего не получилось, мечтала, что смогу заменить сестру на сцене.
Но детское счастье разрушили два очень неприятных события. У нас в имении устраивали большой прием в честь бракосочетания Агнии с Грицианом. Матушка нарядила меня в праздничное платье, которое досталось в наследство от старшей сестры. При этом, надевая его на меня, она приговаривала:
– Надо же, старшая сестра носила его в девять лет. А тебе всего пять!
Я, конечно же, очень гордилась, что так быстро росту, и что мне позволили быть подружкой невесты. Меня даже не смутил тот факт, что юбка платья была намного длиннее, чем носили девочки моего возраста. Завязав на талии пояс из голубого атласа и причесав волосы в два хвостика с бантиками, матушка повела меня к зеркалу со словами:
– Елизавета, посмотри какая ты сегодня красивая! – только она звала меня полным именем. Все остальные предпочитала звать просто Лиз.
И я, конечно, подняла глаза, уверенная, что увижу в зеркале воздушное создание, похожее на Агнию. И какой же был шок, когда из-за стекла на меня посмотрела толстощекая девочка с блеклыми волосами и короткими и толстыми руками и ногами. Я несколько секунд смотрела на отражение, все еще не веря, что это я. А затем, громко заревев, умчалась в чулан, чтобы пережить свое горе.
Не знаю, что подумали родители. Но гувернантка быстро меня нашла и привела к отцу. Седьмой граф Вернер имел суровый характер. Он никогда не повышал на нас голос. Обычно хватало его негромкой реплики:
– Как в нашей уважаемой семье кто-то может позволить себе такое неуважение к роду и традициям?
Его тяжелый взгляд, казалось, вынимал из тела душу и прибивал ее гвоздями к стене сарая. И бедная душа трепыхалась на этом гвоздике, не зная, как вымолить прощение и избавиться от унизительного положения.
В тот раз я вытерла слезы и покорно пошла следом за сестрой, неся длинный шлейф от свадебного платья, деньги на которое дал будущий муж.
Память ребенка скоротечна. И я через месяц уже не вспоминала о тех минутах ужаса, которые пережила перед зеркалом. Я снова не видела свое отражение и была вполне счастлива.
Второй раз неприятности ждали меня на первый маленький юбилей. Мне исполнилось десять. Мама решила устроить небольшую вечеринку, на которую позвали Агнию с мужем и детьми. Я очень хотела, чтобы пришли и мои деревенские друзья. Но на робкое желание получила категоричный отказ.
– Елизавета, они нам неровня! Мы с отцом закрываем глаза на то, что ты носишься с ними по улице, как не пристало благовоспитанной леди. Но принимать в доме мы их не будем! – это было очень обидно. Я так хотела накормить моих товарищей по играм именинным тортом. Но идти против родителей не могла.
Зато на день рождения были приглашены две престарелые тетки, которые явно страдали маразмом, и противный двоюродный брат с матушкой. Олаф только и знал, что дергал меня за косички и обидно обзывал булкой. Но он был нам ровней, и это пресловутое равенство открывало ему двери в дом, где я ненавидела его всей душой.
Затем я увидела, как горничная отправляет гостям списки с желательными подарками. Только подарки эти меня совсем не радовали. Скажите, какое счастье десятилетней девочке от новых зимних сапожек? Родители и так по любому мне бы их купили. А деревенские ребята подарили бы настоящую рогатку, камень с дыркой, который в народе называют куриным богом, или что-то еще не менее ценное.
