Управитель рынка Гар осматривал с высокого помоста свои владения.
Он был доволен. Рынок бурлил. Людей было много. И это было хорошо. Много народа, много товара. Разного товара.
Почти каждую смену на рынке появляется что-нибудь новое. Кажется, недавно городские рукодельницы придумали плести колечки из собственных волос. И как только додумались? И вот сегодня молодая горожанка принесла колечко из волос разного цвета. Очень красиво. Горожанка, несомненно, будет отмечена.
Надо сообщить в Центр. В прошлый раз они похвалили Гара. Сам Корм отметил эти колечки своим вниманием. Даже, говорят, подарил одно своей Супруге. Врут, конечно. А той горожанке, которая сделала первые колечки, дали Новое Имя. Счастливица.
Эх! Что бы такое ему придумать, чтобы все ахнули? Чего никто и никогда не делал.
Гар размечтался. Вот он приносит свою новую, невиданную никем вещь на помост управителю рынка, и тот… Тьфу, это же он, сам управитель. Ну, значит, он приносит это прямо в Центр, показывает урам. И они ахают и восхищаются. А когда об этом узнаёт Корм, он даёт Гару Новое Имя из четырёх, нет, лучше из пяти знаков. И все ему завидуют, приглашают в гости, а Лиа, капризница Лиа, ловит его взгляд и мечтает о его улыбке. А потом они целуются и идут вдаль, по зелёным лугам, крепко держась за руки.
Гар застонал от восторга.
– Эй! – Громкий и резкий стук спугнул радужные мечты управителя.
Гар заморгал, выныривая из зелёных лугов. У лестницы помоста стоял высокий горожанин с пастушьим посохом в одной руке и пустым мешком в другой. На плече сероватой робы чернели три точки. Точно такие же были и на робе самого Гара. Только роба была не такой тёмной, как у пастуха.
Гар вспомнил, что мужчину зовут Иол. С таким именем следует тихо сидеть на дальнем пастбище, а не скандалить по любому поводу.
Говорить про Гара, что он что-то вспомнил, было бы неправильно. Он ничего не забывал. Никогда. Ни имён, ни событий. Поэтому его и поставили управителем рынка. Доверили такую сложную работу. Не всякий с ней справится. А вот Новое Имя зажали. А как было бы здорово, если бы…
– Чего спишь? – Завопил Иол. – Я подаю жалобу на торговку из мясного ряда. Эта старуха думает, что все вокруг идиоты, и никто не учует, как воняет мясо на её прилавке.
– Назови мне её имя, горожанин.
Гар ещё не полностью вернулся в реальность. Зелёные луга и серебряная точка на плече держали цепко. Он высокомерно задрал подбородок и выпятил нижнюю губу.
– У таких идиоток нет имени. – Горожанин сердито притопнул ногой. – Это старая толстая бабища с глазами, заплывшими жиром. И нечего выпячивать на меня свои губищщи. Пойди и разберись, пока я не решил, что ты тоже безымянный.
Гар опомнился. Надо бежать и наводить порядок. Он должен хорошо выполнять свою работу. Если он не справится, то не только место потеряет, но и то имя, которое у него пока есть.
– Да, да, конечно. Я уже иду.
Управитель колобком скатился со ступенек и, быстро перебирая толстенькими ножками, побежал в мясной ряд. Ему не было нужды спрашивать имя. Старая, толстая. Только одна торговка в мясном ряду подходила под это описание. Старая Жана. Конечно, её имя внушает уважение. За что она получила Четвёртый Знак, Гар не знал. Это случилось задолго до того, как он стал управителем. Но сама старуха, кроме неприязни, ничего не внушает. Но это, кто её хорошо знает. А так, вполне приятная женщина, опрятна, и прилавок у неё чистый, и товар всегда аккуратно разложен. И мясо у неё, конечно, никакое не тухлое.
Вроде, всем хороша, пока рот не раскроет. Уж очень она поскандалить любит. Подшутить над кем-нибудь. Сколько раз она издевалась над самим Гаром. Сколько раз он стоял, окружённый хохочущими зеваками, и не знал, что ему делать, чтобы прекратить это безобразие.
Толстячок немного побаивался Жану. На любое замечание у неё найдётся ответ. Так отбреет, что все мысли из головы убегают. Стоишь и не знаешь, что сказать. Как объяснить, что она неправа.
Конечно, зеваки любят, когда Старая Жана устраивает очередной скандал. Вокруг собирается толпа, люди хохочут и подзуживают спорщиков. Но переспорить старуху ещё никому не удавалось. Не удастся и ему, Гару. И всё-таки он должен поговорить с ней. Иначе жалоба будет подана уже на него самого.
К мясному ряду Гар подходил уже медленно, подыскивая слова, но в голове было пусто. А подойдя к прилавку Старой Жаны, он и вовсе оторопел. Мясо на прилавке, не разложенное, как обычно, с любовью и тщанием, а просто сваленное в кучу, действительно слегка попахивало. Сама Жана сидела за прилавком, сложив руки на коленях и глядя в одну точку. Это было невозможно. Чтобы старая Жана сидела вот так, молча, не зазывая покупателей и не ругаясь с соседками? Это что же такое должно было произойти?
Даже после Прощания с собственным мужем торговка уже на следующий день, как ни в чём ни бывало, стояла за своим прилавком и, подперев кулаком толстый бок, поучала молодую товарку за неаккуратный прилавок. Так что же случилось?
Гар протянул руку и осторожно коснулся плеча женщины.
– Жана, на тебя тут жалоба поступила. Говорят, мясо у тебя тухлое.
Гар чувствовал, что говорит что-то не то, но ничего другого на ум не приходило.
