Небо еще только светлело, когда где-то в соседних дворах радостно прокукарекал петух, и почти сразу же зазвонил будильник, прорываясь сквозь сон и окончательно развеивая его. Не открывая глаз, Александр стянул со стола вредный аппарат, нажал кнопку и резко сел в кровати, не поддаваясь желанию снова упасть на подушку. Просыпаться отчаянно не хотелось, хотя снова уже наступало утро со всеми его заботами, суетой, деревенскими проблемами… В соседнем дворе заводили мотоцикл, долго, старательно и с матом, кто-то от души заголосил на главной улице, а в другом конце, кажется, еще и не ложились… Вздохнув, Александр потер руками щеки, пригладил волосы и направился на кухню в поисках крепкого чая.
Дом был небольшой: под двускатной, покрытой шифером крышей располагались два этажа. Одна комната была отдана под рабочий кабинет с гордой табличкой на двери – «Отделение полиции». Из соседней комнаты с большой русской печкой – кухни – деревянная крепкая лестница вела на второй этаж в небольшую горницу с аскетичной обстановкой, где и жил господин полицмейстер.
Александр налил из пузатого чайничка заварки покрепче и поежился. Вчерашние поиски загулявшей козы растянулись до поздней ночи, еще час ушел на выяснение отношений между хозяином скотины, его женой и их соседом, так что выпроводить всех из отделения удалось только заполночь. Еще полчаса под тусклой настольной лампой Александр составлял отчет, потом попытался поспать, а провожать компанию с козой отправился Степан – кстати, пора бы ему же и прийти, что-то он слишком задерживается…
Четверть часа спустя Александр Константинович Франц, аккуратно одетый и собранный, сидел за столом, просматривая жалобы с вечера. На краю деревни мужик-мельник пьет, того и гляди сгорит единственная на всю округу мельница. Жена просит приструнить благоверного, ведь «вы же полиция, страж закона». А другой мужик гуляет с тремя девками одновременно и просит посадить его на пару суток от них отдохнуть…
Александр бросил последнюю жалобу на стол и откинулся на спинку стула. Каждый день одно и то же: мужики, бабы, скотина, пьянки-гулянки… И пропавшая девушка, которая ушла в лес и не вернулась. Поиски в течение нескольких лет ничего не дали – обследование близлежащей территории не помогло, не нашли ни девушки, ни тела. Искали даже в реке, но все безрезультатно…
– Александр Константинович, – скрипнула входная дверь, и в ее проем просунулась растрепанная и весьма заспанная голова его помощника, Степана Карася. – У Кулаковых корова пропала.
– Какая корова? – не открывая глаз и даже не поворачиваясь в сторону, поинтересовался Александр, и сарказма в его голосе было столько, что любой другой не только не стал бы задавать вопросов. Любой, но только не Степан.
– Так рыжая, – продолжил он. – Вместе со Светкой. Она пошла ее до стада проводить вчерась, да так и не вернулась.
– До стада или до пастуха? – фыркнул Александр, поднимаясь и проверив оружие. Девка эта, скорее всего, загуляла и спит где-нибудь вместе с Лешкой-пастухом на сеновале, но проверить все равно придется. – Веди коней, поедем в разные концы деревни искать.
Степан с готовностью кивнул и через десять минут уже встречал своего начальника с оседланными конями, один из которых, каурый Альтаир, нетерпеливо бил копытом, желая поскорее пуститься вскачь. Он фыркал, поводил ушами и поглядывал на своего хозяина, всем своим видом выражая большое желание показать все свои способности.
– Александр Константинович, – сказал Степан, пока Франц застегивал полицейскую куртку. – Вы только сразу меня не ругайте, а послушайте предложение…
Франц едва не закатил глаза – Карась был не слишком умным, но честным, простым и очень старательным, иной раз даже не в меру. Почти все его предложения были из самых чистых побуждений, но очень наивными.
– И что же тебе кажется разумным сейчас? – спросил Александр с небольшой долей иронии: несмотря на раннее пробуждение, настроение у Франца было хорошее.
– Наши лошади застоялись в конюшне-то, надо бы дать им размяться, – сказал Степан и потрепал гриву своему коню. – Они ведь свободу тоже любят…
– Предлагаешь устроить скачки прямо здесь? – брови Александра очень выразительно поползли вверх, и он хмыкнул. – Да ты и в седле тогда не удержишься…
– Спорим, Александр Константинович, что я легко обгоню вас до конца улицы? – в глазах Карася мелькнул азарт, и Александр неожиданно для себя сказал:
– На тысячу. И не мухлевать!
– Идет! – вдохновился Карась и тут же вскочил в седло, начиная состязание.
– Ну что за цирк, – закатил глаза Александр, вскоре забирая зеленую бумажку от слегка расстроенного Степана: – Когда же ты уже повзрослеешь, а?
А в деревне тем временем разгоралось яркое летнее утро. С востока дул приятный, легкий ветер, и немного остывшая за ночь после жары земля постепенно согревалась пока еще мягкими лучами солнца. Запахло разнотравьем, свежескошенной травой, медом… Александр на минутку прикрыл глаза, наслаждаясь тем немногим, что ему еще оставалось в этой глуши, а затем решительно вскочил на каурого красавца, своего Альтаира, и поехал навстречу восходу на край деревни.
Дорога петляла и извивалась, открывая путнику все способности и старания ее строителей в изумительном сочетании асфальта, камней и грязи. Прошедшие недавно дожди размыли все, что можно, а жаркое лето подтопило самый надежный асфальт так, что прямая линия разметки превратилась в волнистую. Александр чертыхнулся, когда копыта коня увязли в особенно глубокой яме, и вдруг увидел автомобиль, направляющийся прямо по полю к окраине – туда, где стоял заброшенный дом. Александр сначала слегка нахмурился, потом удивленно повел бровью, а после любопытство в его душе пересилило упрямство коня, которому надоела эта прогулка по бездорожью, и господин полицмейстер подъехал к автомобилю, да так и замер вместе с конем.
Темно-золотистый «Форд» сделал пугающий разворот, и Александр, едва справившись с испугавшимся конем, резко натянул поводья, а затем и вовсе соскочил с него, собираясь поинтересоваться у этого автовладельца, где он по ошибке нашел права. Однако вскоре увидел отбежавшего в сторону ягненка, бестолково жавшегося к коню, и суровая складка на лице немного разгладилась. Тем временем дверь машины открылась, и вышла ее владелица, молодая девушка, слегка раздраженная таким нелепым инцидентом, а также отсутствием мало-мальски сносной дороги, которая поразительно чередовалась с рытвинами и остатками асфальта.
