Редактор Галина Петровна Маслобоева
Фотограф Эдуард Брониславович Утан
Корректор Галина Петровна Маслобоева
Дизайнер обложки Игорь Александрович Богданович
© Игорь Александрович Богданович, 2019
© Эдуард Брониславович Утан, фотографии, 2019
© Игорь Александрович Богданович, дизайн обложки, 2019
ISBN 978-5-4496-2890-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Игорь Александрович Богданович родился 28 мая 1976 года в городе Виляны (Латвия).
Корреспондент газеты «Резекненские Вести», соавтор литературного альманаха «Резекне», журналист портала «Рижский стиль».
Произведения автора печатались в изданиях: в буклете о музее Юрия Тынянова, в литературном издании «Окоём», в сборнике, посвященном городу Виляны, в альманахе «Поэтический вестник», в международных альманахах «Славянские колокола» и «Злато слово». С 2018 года автор – член Международной ассоциации писателей (МАП).
С 2017 года – кандидат в члены Интернационального Союза писателей России.
В 2017 и 2018 годах стал лауреатом в конкурсе «Мир без войны, нацизма и насилия» («Świat bez wojny, nazizmu i przemocy»), организованном Польско-Российским фондом «Общее дело» («Wspólna Sprawa»), в 2017 году печатался в Литературном русском альманахе «ЛИТЕРА-2017» (Литва). В 2018 году – соавтор двухтомника «Вехи времени» (2-й том).
В 2014 году автор выпустил сборник стихотворений «Во имя любви…» Избранная лирика 2000 – 2013 г.г.»».
Поклонники творчества раскиданы по всему миру: Латвия, Литва, Россия, Германия, Нидерланды, Польша, Болгария, Украина, Беларусь…
Где-то далеко за городом всходило весеннее горячее солнце. У рельсов, на одной просёлочной станции, сидел мужичонка лет семидесяти пяти. Он курил смято-пожёванную сигарку, иногда хрипло, басовито закашливался, сплёвывая на землю. Дым – густой и сизый – струйками выплывал из ноздрей, мутным облачком вырывался из сморщенных от старости, потрескавшихся губ.
Дед Егор, станционный дворник-смотритель, вот так часто сидел и думал, вспоминал о прошедшей жизни, о молодых годах, которые уже не вернуть, которые убежали вместе с красотой и крепостью мышц, подарив взамен седину и дряхлость. Да, было о чем вспомнить, помечтать о будущем и не только своём (…) как там дети? Разъехались кто куда. Что же, такова жизнь – повзрослели и уехали, у них своя жизнь, свои проблемы, куда им ещё и мои?!
Дочь где-то в российской глубинке, сын совсем далеко отсюда – за границей. Сначала он просто подался на заработки, а затем и насовсем; нашёл, молодец, молодую деваху, да и женился. С одной стороны – хорошо это, у каждого свой путь в жизни, да с другой получается, что и забыл-то отца, родные просторы. Егору-то что, он стар, но ещё сам себя прокормить может, двигается потихонечку, работает, а вот соседи, они же свой нос везде сунут, всё думают, что поди поссорились, иль ещё какая беда.
Неспокойно отцовское сердце – как они там, мои дети, как внучата, отчего не пишут, уж и говорить не приходится о том, чтобы заглянули в гости на чаёк, на побывочку, хоть на пару деньков. Дед бы и баньку сразу справил, и стол накрыл, знал бы заранее, что гости будут, наварил бы хмельного солодового пива.
После смерти жены Матрёны время стало долго тянуться, да и здоровье пошло на спад. То сердце защемит, то кашель забьёт, а бывают и ноги гудят… Старость. Дед Егор последний раз затянулся и бросил окурок промеж рельс. Вдалеке слышался гудок приближающегося состава. Грузовой идёт. Уж за долгие годы работы, здесь, на станции, Егор научился отличать грузовой от пассажирского. Под грузовым рельсы так и ноют, плачут под тяжестью груза.
Пройдёт состав, оставив за собою лишь теплоту рельс и запах перевозимого добра – ароматной свежеспиленной древесины, чёрного блестящего угля или забивающего ноздри топлива. Вот так и жизнь – пройдёт незаметно, а к старости лишь воспоминания…
Состав с гулким грохотом и быстротой проносился мимо, а по перрону станции с метлой в руках, прихрамывая и кашляя, брёл сутулый старичок – дед Егор.
Осторожно, чуть притрагиваясь, покрывало белой сединой поля, леса, опушку… Зима тонким, но тёплым (нет, только не холодным) пушистым снежным одеялом покрывала матушку Землю. Красавицы ёлочки наряжались в зимний белоснежный наряд.
Откуда-то издалека попахивало дымом, нет, не костра, но свежих заготовленных еловых дровишек, что мирно потрескивают в русской печке. А на ней уж пристроился мохнатый, отъевшийся деревенской сметаной кот Филимон.
Дед Егор сидел за столом, пил сладкий малиновый чай с сушками. Вспоминал молодость, то, как бывало, вот так придёт Новый год – и оглянуться не успеешь. Весело бывало в ту пору, детвора лепила снежки, строила крепости, лепила снежных баб. Рождественские колядки и гадания сопровождали каждую зиму.
Сейчас не так. И куда делось то время? Неспокойно стало – хлопушки, фейерверки и цветные шумные огоньки волнуют зимнее предновогоднее небо. Нет больше того милого сердцу приветствия, открытости в душах людей. Что-то изменило их отношение к празднику, да и не только – ко всему прочему…
Но, тем не менее, в душе деда Егора сохранилось то необычайное чувство праздника, любовь к Богу и необычайное стремление к чему-то светлому.
Дровишки чуть потрескивали в печи, мохнатый кот посапывал, а в душе старичка рождались уже новые дела и заботы наступающего года.
И как всё-таки хорошо, что смена лет происходит зимой, в это упоительное, тихое, снежное время года. И пусть что-то изменилось с тех давних пор, когда вся деревня собиралась вместе около одного большого костра, водили хороводы, пели песни, а молодёжь (да и не только) парами гуляла по зимнему лесу.
Нам хочется встретить его, как обычно – весело или спокойно, в уютной семейной обстановке. Пусть же сбудутся все сокровенные желания под последний, 12-й удар часов.
Мелкие густые клубы дыма летели в серое вечернее небо. Топилась печка, старая, круглая, дедовская. Хоть и стара печурка, но жару давала дай Бог. Оно и к лучшему – не так быстро поленница растаскается. Да и бабе Марусе в радость – принесёт стопочку, вытопит и тепло.
Тяжело стало ей, с тех пор как муж ушёл на покой: и за скотиной самой присматривать, и по дому, и по хозяйству, и в поле, всё одной. От детей подмоги не ждёт, выросли и в город подались. Пусть. Я уж сама…
Бывает, соседская детвора приходит на подмогу: то вот поленницу собрали, то воды принесли. Побаловать ребятню, отблагодарить опять же надо, не деньгами – молоком, да яблоками из сада.
Сад у бабы Маруси большой, прямо, можно сказать, элитный. Тут и белый налив, и малиновка, и борщик, антоновка, грушевка… Полным цветом весной цветут, прямо как в этом году – значит, к урожаю. Воровать никто не ворует, кому надо, тот спросит. Баба Маруся добрая, всех угостит – и своего, здешнего, и чужого, никому не откажет. Да и не привыкли воровать-то. Ещё когда дед Ефрем жив был при нём утвердились эти порядки, он построже был, просто так яблочек не даст. Не от жадности, такой у него устав был – или дров до хаты притянуть, или воды в субботнюю баньку.
