Лица:
Чанфалья Монтьель.
Чиринос.
Карапузик – музыкант.
Лиценциат Гомесильос, гобернадор[1].
Бенито Репольо, алькальд.
Тереса, его дочь.
Хуан Кастрадо, рехидор.
Хуана, его дочь.
Педро Капачо, письмоводитель.
Репольо, племянник алькальда.
Фурьер.
Жители местечка без речей.
Улица.
Входят Чанфалья и Чиринос.
Чанфалья. Чиринос, не выпускай из памяти моих наставлений, в особенности относительно новой проделки; нужно, чтоб она удалась нам на славу.
Чиринос. Знаменитый Чанфалья, все мои способности в твоем распоряжении: и моя память, и рассудок, и, сверх того, желание сделать тебе угодное превосходит границы возможного. Но скажи мне, зачем нам этот Карапузик, которого мы наняли? Разве мы вдвоем с тобой не можем исполнить нашего предприятия?
Чанфалья. Он нам необходим, как насущный хлеб, чтобы играть в промежутках между выходами фигур в нашем представлении чудес.
Чиринос. Нет, вот чудо-то будет, если нас не побьют камнями за этого Карапузика[2]; потому что такого несчастного недоноска я во всю свою жизнь не видывала.
Входит Карапузик.
Карапузик. Будет мне какое-нибудь дело в этом городе, сеньор директор? Я готов умереть, чтобы ваша милость видели, что я вам не в тягость.
Чиринос. Четверых таких мальчиков, как ты, можно в горсть взять, так уж какая тут тягость! Если ты так же велик в музыке, как ростом, так будем мы в барышах.
Карапузик. А вот это как вам покажется: мне было сделано письменное предложение войти в долю в одной компании, нужды нет, что я мал.
Чанфалья. Если будут мерять твою долю по твоему росту, так тебе достанется такая малость, которую и разделить нельзя. Чиринос, вот мы мало-помалу добрались до городка; и те господа, которые идут к нам, без сомнения, должны быть гобернадор и алькальды. Пойдем им навстречу. Наточи свой язык на камне лести, только смотри, не переточи.
Входят гобернадор, Бенито Репольо – алькальд, Хуан Кастрадо – рехидор и Педро Капачо – письмоводитель.
Целую руки ваших милостей. Кто из ваших милостей гобернадор этого местечка?
Гобернадор. Я гобернадор. Что вам угодно, добрый человек?
Чанфалья. Если б у меня было только две унции смысла, и то я сейчас же должен был бы догадаться, что этот перипатетический[3], пространный и торжественный выход не может принадлежать никому другому, кроме достойнейшего гобернадора этого города, который вы, ваша милость, скоро покинете, заняв должность наместника целой области.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru