1. 1. Телефонный Сударь
— Мы проводим опрос на тему использования сотовой связи. Примите, пожалуйста, участие в опросе…
Это был седьмой звонок. Я родилась седьмого числа, и цифра семь — моя любимая. Шестерка никогда не была для меня счастливой, и я не переживала по поводу сорвавшегося звонка. Сейчас-то мне обязательно повезёт!
Но заминка на том конце заставила мои пальцы отбить по краю клавиатуры нетерпеливый канкан.
— Спрашивайте…
Я чуть не выдохнула в голос. Чуть не повела себя непрофессионально.
— Сколько вам полных лет?
— Тридцать… Вы позвонили в мой день рождения.
— Простите… Ой, поздравляю…
Ну вот как я сорвалась с делового тона на тон детской непосредственности?
— Так вы можете принять участие в опросе?
— Девушка, я, кажется, уже согласился. Или в нетрезвом виде нельзя отвечать на вопросы про сотовую связь?
Я проглотила ненужный ответ и вернулась к опроснику:
— В какой области, республике или крае вы живете последний год или проживаете большую часть времени?
— В Санкт-Петербурге. Это же не Ленинградская область? Или надо отвечать Северо-Запад?
Пьяному лучше не отвечать вообще, а озадачить новым вопросом по существу:
— К какому оператору принадлежит симкарта, по которой мы сейчас разговариваем?
Он отвечал нехотя или все же еле языком ворочал? Ну хотя бы про соответствие цены качеству телефонных услуг ответит вдумчиво или украдёт очередную минуту моего рабочего времени?
— Не знаю.
— Затрудняетесь ответить?
В сложившейся ситуации обычное разъяснение ответа прозвучало из моих уст почти что оскорблением или же констатацией его праздничного настроения.
Вот не нашёл ничего лучше, как в день варенья поучаствовать в соцопросе!
— Да, — выплюнул мне в ухо именинник.
Закончить на этой ноте разговор? Или предложить шкалу…
— Насколько вы согласны с высказываниями, которые я сейчас зачитаю. Для ответа используйте шкалу от одного до пяти, где один — совершенно не согласен, а пять — полностью согласен.
Он был не согласен со всем, и я понимала, что опрос провалился. Какого черта этот придурок не сменит оператора? Или телефон. Может, его модель не устраивает? Впервые седьмой респондент подвёл меня. Я ставила себе кол по школьной системе оценок: очень и очень плохо… Шла шестая минута разговора. Нужно завершить его до седьмой, чтобы не разочароваться в счастливой цифре.
— И в заключение несколько вопросов о вас лично для статистики. Какое у вас образование?
— Высшее.
— Что из перечисленного лучше всего описывает род ваших занятий в настоящее время? Работаете полный рабочий день? Работаете неполный рабочий день? Не работаю?
— Не работаю…
В небольшую паузу я не успела начать задавать следующий вопрос пьяному безработному.
— В настоящее время… — добавил он. — В настоящее время я пью за собственное здоровье и разговариваю с девушкой с офигенно сексуальным голосом. Вы в настоящее время только про мобильную связь ведёте опросы? Я бы и про другие телефонные услуги с большой радостью поговорил…
Тут и не обидишься на в стельку пьяного. Сама дура, как говорится.
— Каков ваш род занятий? — продолжила я ровным тоном, хотя сердце забыло весь профессионализм и застучало в ушах, лишь чудом не скинув с них гарнитуру. — Когда вы не празднуете свой день рождения, — добавила, чтобы именинник не вздумал повторить на запись, что он не работает. — Руководитель предприятия, организации, руководитель подразделения, специалист с высшим образованием, работник офиса, частный предприниматель, служащий без высшего образования…
— Девушка, я уже ответил, что оно у меня высшее. Можете не читать по бумажке, а по-человечески поговорить со мной? У девушки с таким голосом обязано быть доброе сердце.
— А с чего вы взяли, что я девушка?
— Ну… — Смешок. — Я ж не в том плане. Голос у вас молодой.
— Я — телефонная барышня, — сумела произнести я без смешка. — А вы?
— А я — сударь с высшим образованием, работаю в офисе. Сойдёт?
— Укажите ваше семейное положение.
— Для опроса?
Вместо ответа, я выдержала паузу.
— Женат. Для вас — свободен. В любое время. Мой телефон вы знаете, а я ваш — нет. Оставите телефончик?
— Это был последний вопрос. Благодарю вас за ответы. Всего доброго… До свидания.
— Так оно будет? Скинь номерок. Меня Глебом зовут, а тебя?
— Благодарю вас за ответы. Всего доброго. До свидания…
Фу... Вот ведь седьмой счастливый! Больше никому и звонить не хочется. Поскорее бы уже перерыв!
— Серафима, ты куришь?
Раиса Марковна протянула сигарету, и пришлось хорошо так побороться с желанием взять ее. Затянуться. Даже пусть не сильно, но получить наконец глоток… Нет, затяжку свободы, а то, елки зеленые, не жизнь, а тоска смертная… И в лице этой самой Раисы Марковны, и на том, которое глядело из пудреницы, раскрытой, чтобы поправить съеденную вместе с шоколадкой помаду. Красную… Помаду.
Шоколадка была почти чёрной. Без сахара. Как вся моя нынешняя жизнь. Не ложка дёгтя, а фунт соли. Крупной. И не розовой. Розовые сопли у меня лишь в интернете. В виртуальных интрижках, устроители которых никогда не материализуются. Не только во что-то стоящее, а вообще… Последний поклонник живёт в Барнауле и даже если когда-нибудь сумеет скопить на билет в Северную Венецию, что прикажете с ним делать в городе дождей, где крыша с папой одна на двоих? Если не считать, что у того, чьё отчество я ношу, она давно протекла.
— Нет, спасибо. Не курю… — отказалась, глотая приторный ком сожаления.
Я — сплошное какое-то «не»: матом не ругаюсь, водку не пью, с мальчиками не встречаюсь… Список можно продолжать до второго пришествия. Только стоит ли? Не встречаюсь. С мальчиками. Другой информации обо мне можно и не сообщать.
Я и не сообщала. Новой коллеге по колл-центру, с которой вышла на перекур. Технический перерыв. Глотнуть воздуха хотя бы в прямом смысле, коль уж не получилось в переносном.
В остальном я вообще не привлекалась… Ой, не привлекательна для нормального мужского полу, если он остался… Где-то на земле. Не на обетованной. Не обжитой мною и половиной моих коллег… Коллегинь! У телефонной барышни любого возраста обязан быть телефонный принц. На том и стоим. Враскорячку по жизни.
Меня ещё спросили сегодня между делом, с кем живу: с мамой, парнем, одна? Не одна, не с парнем, не с мамой…
Маме домом стала могила четыре года назад. Она как-то тихо, без предупреждения, перебралась в неё и забрала папу, оставив мне его оболочку, которая теперь только и знает, что вопрошает:
— Сима, во сколько будешь дома?
А есть ли у меня дом? Тот, в который хочется каждый вечер возвращаться? Я барышня взрослая, только из-за папиной кладбищенской жизни без кола, без двора и каких-либо перспектив изменить своё семейное положение. Папа, кажется, забыл, сколько мне лет и для чего созданы женщины. Ну, старость другим не радость… И порой безнадёга душит до глаз навыкате и остановки сердца.
