Сайра Вервольф - Тёмные улицы

Грай.

Он ищет Грая2. Но Грай давно ушёл в другой мир. В том мире в небе кружат величественные драконы, феи и эльфы прячутся в лесах. Русалки в лунную ночь водят хороводы в водоёмах и ручьях, зазывая случайного путника в свои объятия да так и оставляя лежать на дне среди камней и трав.

Врачи не верят в драконов и вкалывают очередной кубик галоперидола. Смирительная рубашка не позволяет сопротивляться. А решётки на окнах портят небесную панораму.

– Ты только держись, Грай. Притворись, что ничего нет. И тогда тебя выпустят.

Стальные глаза оттенка предгрозового неба презрительно смотрят прямо в душу:

– Тебе надо, ты и притворяйся. Сколько вас таких, притворяющихся, делающих вид, что всё хорошо и так было всегда?

Каждое слово бьёт по сердцу, причиняя невыносимую боль. Царапает, вгрызается в мягкую мышечную ткань и остаётся там навсегда, пульсируя время от времени под кожей, не разрешая забыть.

– Ты должен понимать, Безликий, что так дальше продолжаться не может. Почему об нас вытирают ноги, как будто мы ничего не значащая вещь у порога их квартир? Сколько нас ещё будут прятать по психушкам, ломая и калеча, подстраивая под себя? Не пора ли ИМ подстраиваться под нас? Мы ТОЖЕ имеем права на жизнь.

Безликий ничем не сможет парировать гневный выпад Грая. Он, как никто другой, понимает боль парня. Но не имеет права вмешиваться. Таковы законы, написанные не им, но и для него тоже. Вполне вероятно, что потом что-нибудь изменится. Но это случится потом, а не сейчас. Сейчас главное – выжидать.

– Уходи, Безликий. Я устал.

Бесцветный шёпот парня заденет за живое. Не так, совсем не так должно произойти. Граю не место здесь. Никому из таких, как он, не место здесь. Их стихия – небо.

– Ты только держись.

Грай сделает вид, что оглох на оба уха. Поседевшие раньше времени волосы упадут на лицо, скрывая мокрую дорожку слёз.

Дельта.

Дельта тоже уже не та. Прячет стройное тело под бесформенными балахонами. Рисует на лице чёрной тушью карикатуры. Вчера она играла роль Джокера, сегодня растягивает полные губы в презрительной улыбке Гай Фокс. Прохожие шарахаются, крутят у виска. Но никто из них не знает, что под этим хламом в виде одежды и грима она прячет боль.

Пять лет назад Дельте вырвали крылья. С тех пор она не умеет летать. Иногда обрубки на лопатках начинают кровоточить. Отшучивается, что очередной герой-любовник расцарапал спину во время любовного экстаза. Но при этом не смотрит в глаза и поскорее натягивает на себя измятое пальто.

– Ты бы осторожнее выбирала партнёров на ночь, – волнуется за неё единственная подруга. – Сейчас полно всяких отморозков. Это они с виду паиньки и маменькины сыночки.

Дельта понимающе улыбается и заверяет девушку, что всё будет в ажуре. Лазурь не верит, но что поделаешь? Не сажать же Дельту под замок? Не маленькая, за двадцать перевалило.

Мелкие светлые кудряшки выбиваются из причёски, причиняя массу неудобств своей хозяйки. Ни тонны лака, ни заколки-крабы, ни выпрямление волос в парикмахерской не дают нужного результата. Устав бороться с непослушной гривой, Дельта поглубже натягивает капюшон в надежде, что хоть он спрячет волосы. Тёмно-карие вишенки глаз недовольно отражаются в зеркале. И в кого такая удалась?

Лазурь.

Лазурь не спит по ночам. Такие, как она, никогда не спят. Но нужно выглядеть живой. Ничем не отличаться от серой массы спящих людей.

Мать – проститутка. Отец – бывший наркоман и матёрый зек. Когда отпускает «зелёный змий», он насилует дочь. Странно, но мать не реагирует на слова Лазури.

– Лучше он, чем прыщавый маменькин сыночек в подворотне. Отец хоть научит что да как.