Жизнь умела удивлять.
Видимо, самым большим преступлением для Раза лет в четырнадцать было воровство злополучных слив, а вот Вэл в этом возрасте игралась с травой, иногда балуя себя Черной солью. Денег на то и другое у нее не хватало, приходилось выкручиваться.
Она воровала, сбывала ворованное у менял, забивала дешевой помойной жратвой ноющий желудок, а на оставшиеся монеты позволяла себе небольшие удовольствия. Долго это не продлилось – смерть неотступно ходила за теми, кто слишком сильно увлекался подобными развлечениями. Вэл же хотела жить.
Но лживое чувство спокойствия и мнимой безопасности, которое дарили трава и различные грибные вытяжки, было притягательно. Вэл хорошо помнила его и не колебалась, принимая решение на время выкинуть себя из осточертевшей реальности.
Не прогадала.
Тело получило то, что желало, а сердце, ведомое телом, обманулось и притихло, забывшись.
Время ожидаемо растворилось и перестало существовать. Под кожей пробегали миллионы иголочек, приятные, как прикосновения пальцев любимого.
Она приоткрыла глаза, прислушиваясь к себе. Боль отступила, перестав восприниматься неотъемлемой частью ее самой. Она больше не была похожа на мучительное страдание, свернувшись в маленького безобидного зверька глубоко внутри.
Улыбка коснулась губ.
Пальцы увязли в грязной земле, когда Вэл, оттолкнувшись от стены, оперлась на руку и поднялась. Брезгливое чувство возникло и тут же исчезло. Вэл коротко рассмеялась, вытерла ладонь о черные штаны, наслаждаясь мягкостью дорогой ткани.
Никогда прежде у нее не было подобной одежды. Не было даже мысли купить ее: грязной попрошайке, ночующей на улице, ни к чему баловать себя. Но теперь она была одета как принцесса, по-другому и не скажешь.
Скажешь. Как дикая принцесса.
«Где же мой принц? – хотелось спросить Вэл. – Где ты, ублюдок?»
Наверняка развлекается со своей сестрой. Или со смазливой девчонкой, из-под черных ресниц наблюдая за Зеном, играющим с милым ртом.
Вэл засмеялась, тут же поморщилась от звука собственного голоса и тряхнула головой, пытаясь привести себя в чувство. Медлительность и нега завладели ею, звуки обрели насыщенность, а краски стали ярче.
Осенний холод, проникая под короткий плащ, больше не морозил кожу, наоборот, казалось, он дарит очередную порцию удовольствия, лаская подобно любовнику.
Вэл повела плечами, обхватила шею ладонями, разминая ее, прикрыла веки и медленно выдохнула.
Когда она открыла глаза, от былой голубизны радужек не осталось ничего, кроме ночной темноты зрачков, в глубине которых загоралось медленно занимающееся пламя.
Вэл любила это состояние: легкое возбуждение, щекочущее под солнечным сплетением.
Ее собственный зверь просыпался, голодный, почти разъяренный, желающий утолить свои инстинкты.
И Вэл была намерена дать ему то, что он желал.
Она совершенно не помнила, где встретила его. Нахмуривая брови, Вэл смутно вспоминала компанию, к которой прибилась едва ли не сразу, покинув лачугу. Она помнила, как двигалась бесцельно, засматриваясь в изумлении на собственные носки сапог, будто видя их впервые, и вот – она поднимает голову, встречая карие, как спелые каштаны, глаза.
Вэл даже не могла сказать: красив ли он и сколько ему лет. Она знала только то, что его глаза, поблескивающие в неверном свете луны, отливали ржавчиной и медью, совсем не похожими на темноту ночи. Рядом был кто-то еще, люди без лиц и имен, они смеялись и сплевывали сквозь щербины меж гнилых зубов, размахивая руками и бранно проклиная весь этот поганый мир.
Вэл видела девушек, осознавая их присутствие, замечая юные спелые тела. Грязные платья, путаные распущенные волосы, мелькающие из-под юбок голые ноги в царапинах и тонкие лодыжки, отчего-то вызывающие противное брезгливое чувство.
Ей протянули большую бутыль, и она сделала глоток, обжигая горло.
Кто-то отметил ее новый плащ на тонком меху, прозвучали обрывистые недовольные фразы, и Вэл, не желая быть чужой среди равных себе, достала из кармана наполовину полный кошель, который дала ей Дэни. Ей не нужны были деньги, потому что сегодня они не имели для нее ценности.
Зато, похоже, они имели ценность для других. Парень с глазами-каштанами обвил рукой ее талию, другой прижимая ее голову к своей груди. Вэл почувствовала запах давно немытого тела и ухмыльнулась. Привычно, знакомо. Ее уровень.
Она обхватила парня руками, прижимаясь к твердому чужому плечу. Парень засмеялся, и по его неровному смеху она поняла, насколько он пьян.
Она тоже хотела быть пьяной. Этого требовали и ее тело, и ее душа.
Ей было мало всего. Мало спокойствия, которое подарила Черная соль, мало равнодушия, и совершенно не нравилось то, как часто билось сердце. Вэл жаждала тишины в израненной душе.
Улыбка, смех и протянутая рука, а затем – выпивка, мутная и вонючая, щедро льющаяся в горло.
Прогадала, конечно. Дешевое пойло ударило в голову, забило в висках головной болью, вызывая обратный эффект. Вэл услышала свой голос, небрежный громкий смех и поняла, что хватила лишку.
Зато парню она, похоже, нравилась. Он прижимал ее к себе, гуляя руками по телу, почти не стесняясь и не задаваясь лишними вопросами.
Он вообще не говорил с ней. Проворные пальцы нырнули за пояс штанов, нетерпеливо скользнули вниз по животу. Чужие прикосновения отдались тошнотой в желудке. Вэл скривила губы, толкая парня в грудь.
Тот недовольно зашипел и запустил пятерню ей в волосы, стискивая ладонь.
Он потянул ее лицо к своему, будто желая разглядеть. Вэл же, с большим трудом сдерживаясь от размашистого удара, разглядела его.
Ничего особенного. Совсем молодой, с грязной кожей, серой в вечерних сумерках, с поцарапанным лицом и обкусанными, как у нее самой, губами.
Еще немного, год или два, и не останется ничего, что отличало бы его от таких же побитых жизнью дешевок. Вэл знала, что его ждет в подобном месте. Очередной собутыльник, напившись, зацепится случайным словом и изобьет его, оставив полуживого. И у него, в отличие от Вэл, не будет рядом стаи, которая подберет и не даст сдохнуть подобно жалкой собачонке.
А может быть, он просто сопьется и сгинет в сточной канаве, завершая свою жизнь самым логичным концом.
Вэл нисколько не жалела о его участи – он слишком раздражал ее своими липкими прикосновениями и жадными поглаживаниями.
Парень, не отпуская волосы, потянул ее в сторону, желая увести от пьяной компании. Ведомая им, она послушно шагнула следом, цепляясь пальцами за его куртку, натягивая ткань, и ему пришлось остановиться. Она засмеялась в ответ на его недовольный возглас, и он, успокоившись, что-то зашептал ей, обдавая дыханием, в котором Вэл чувствовала резкий запах алкоголя и съеденной им ранее пищи.
