Предисловие к первому русскому изданию
Знакомство российского читателя с творчеством одного из величайших мыслителей XX в. – Людвига фон Мизеса началось недавно, в начале 90-х годов. Он прославился прежде всего как экономист – продолжатель традиции австрийской школы в экономической науке. Однако менее известно, что Мизес также являлся глубоким философом и политологом.
Его философское наследие, конечно, неразрывно связано с экономической наукой. Мизес всесторонне разработал эпистемологические основания экономической науки и заложил основы новой общей теории познания (последнее остается наименее известным и неоцененным аспектом научного наследия Мизеса, так что нашего читателя ждет еще много открытий). И кроме того, на прочном фундаменте выводов экономической теории он заново сформулировал основные положения утилитаристской этики, уточнив при этом значение основных понятий философии утилитаризма. Правда, большинство современных последователей Мизеса не разделяет его этической теории. Этическая доктрина современных ・・австрийцев・・ базируется на одной из разновидностей теории естественного права.
Возможно, многих удивит тот факт, что в ходе политологического и политического анализа Мизес постоянно обращается к проблемам эпистемологии, а обсуждая эпистемологические вопросы, приходит к политическим выводам. К примеру, он считал позитивизм «эпистемологическим обоснованием тоталитаризма». Но именно в своих эпистемологических сочинениях Мизес разработал, по его собственной оценке, «новую методологию, незаменимую для проведения научного анализа серьезных политических проблем».
Книга «Теория и история» является главным сочинением Людвига фон Мизеса в области теории познания и методологии. В ней содержатся не только эпистемологические основы разработанного им уникального методологического подхода к экономической науке, но и эпистемология и методология исторической науки.
Ядро эпистемологии Мизеса составляет концепция методологического дуализма, основанного на простом, но ключевом положении о том, что метод изучения поведения человеческих существ должен радикально отличаться от метода, с помощью которого анализируются камни, планеты, атомы или молекулы.
Все эпистемологические рассуждения Мизеса начинаются с признания того, что существует фундаментальное различие между областью событий, которые исследуются естественными науками, и сферой человеческой деятельности, являющейся предметом экономической науки и истории. Вообще, предположение о том, что эпистемологические характеристики одной отрасли знания обязательно должны быть применимы во всех остальных, Мизес считал одним из наихудших эпистемологических предрассудков. В своем произведении Мизес также всесторонне исследует важное для его методологической системы различие между теорией и историей. В центре внимания эпистемологические особенности метода исторической науки – метода специфического понимания посредством идеальных типов (в отличие от категорий и понятий, с одной стороны, естественных наук, а с другой – праксиологии, теоретической науки о человеческой деятельности, частью которой является экономическая теория).
В условиях методологического вакуума, образовавшегося в результате утраты монопольного положения марксистского метода, издание книги Мизеса на русском языке, безусловно, станет заметным явлением в развитии всех общественных наук в России, и ни одно исследование в области общественных наук не сможет считаться серьезным, если в нем не будет сформулирована позиция автора по отношению к идеям, сформулированным в этом произведении.
А. В. Куряев
Декабрь 2000 г.
За свою долгую и продуктивную жизнь Людвиг фон Мизес опубликовал много книг и статей. Каждая из них стала важным вкладом в теорию и применение экономической науки. Но в их ряду четыре великих шедевра, четыре бессмертных памятника величайшему экономисту и исследователю человеческой деятельности нашего столетия. Первый – «Теория денег и кредита» (1912). С этой работой Мизес утвердился как первоклассный экономист. В ней он впервые интегрировал теорию денег и теорию относительных цен, а также наметил в общих чертах разработанную позже теорию делового цикла. Второе великое произведение Мизеса – «Социализм» (1922), в котором была дана окончательная и исчерпывающая критика социализма и показано, что в условиях социалистического порядка невозможно производить экономические расчеты. Третьим был колоссальный трактат «Человеческая деятельность» (1949), в котором изложена целостная структура экономической теории и анализа действующего человека. Эти три работы оставили след в экономической теории и сыграли важную роль в «австрийском» возрождении, происходившем в США на протяжении последних десятилетий.
Однако четвертое и последнее великое произведение Л. Мизеса «Теория и история» (1957) не имело большого резонанса и редко цитируется даже молодыми экономистами недавнего «австрийского» возрождения. Оно остается забытым шедевром Мизеса. Однако это произведение представляет собой философскую опору и дальнейшее развитие философии, лежащей в основании «Человеческой деятельности». Эта великая методологическая книга Людвига фон Мизеса объясняет основы его подхода к экономической теории и дает блестящую критику таких ложных альтернатив, как историзм, сциентизм и марксистский диалектический материализм.
Несмотря на свою важность, «Теория и история» не получила известности, потому что в нашу эпоху слепой академической специализации экономическая наука не желает иметь дело ни с чем, что имеет привкус философии. Безусловно, гиперспециализация играет свою роль, но в последние несколько лет интерес к методологии и фундаментальным основам экономической теории резко усилился. Так что можно было предположить, что уж специалисты в этой области найдут что обсудить и почерпнуть в этой книге, а экономисты не настолько увязли в жаргоне и путаном стиле, чтобы не откликнуться на ясную и искрометную прозу Мизеса.
Весьма вероятно, что игнорирование «Теории и истории» связано как раз с содержанием ее философского посыла. Многие знают о той долгой и одинокой борьбе, которую Мизес вел против этатизма во имя laissez faire, но мало кто понимает, что в среде экономистов существует намного более сильное сопротивление методологии Мизеса, чем его политике. В конце концов, сегодня среди экономистов приверженность свободному рынку не является редким явлением (хотя и не отличается мизесовской безошибочной последовательностью). Но немногие готовы принять на вооружение типично «австрийский» метод, систематизированный Мизесом и названный им «праксиологией».
