Тестирование затянулось на три часа. Они решили, что так будет правильно, если замешаны довольно высокопоставленные лица, и гоняли по вопросам, как по стадиону, несколько кругов.
– Ваше имя?
– Семен Удалов.
– Назовите сегодняшний день недели и год?
– Среда, 2132.
– Дата рождения?
– 3 октября 2100.
В свои тридцать два я чувствовал будто мне пятьдесят два, и я смотрю на свою жизнь глазами отстраненного контролера из секретного ведомства. Отвечал так же сухо и лаконично. Мой друг Стас находился где-то рядом, может быть, даже за стеной в такой же пустой комнате, с таким же человеком напротив.
Приступали обычно с общих вопросов, пока настраивали аппарат. Даже трудно поверить, что когда-то его изобрел медик всего лишь измерять пульс и давление.
Стараюсь сидеть спокойно, выровнять дыхание. Сосредоточиться только на процессе и ни о чем не думать.
Но совсем не думать не получается.
Мы со Стасом были готовы к такой проверке, но представить не могли, насколько все затянется. И совершенно накрылся мой отпуск. Об этом хотелось думать все время. Про отпуск, про планы. Про надежды…
Аппарат для работы с воспоминаниями поблескивал хромированными боками. О таком изобретении мы только слышали, теперь я рассматривал его живьём.
– Здесь будет разблокировка? – поинтересовался я.
– Совершенно верно, – ответили мне и пропустили вперед пожилого, подтянутого мужчину.
Он представился, предложил усаживаться в кресле удобнее и откинуться назад.
Кресло – мягкое, комфортное. Уставшие мышцы расслабились.
Мужчина повозился с машиной, потом вернулся к столу, настраивая контакт. Датчики в подголовнике передавали информацию на пульт.
– Давайте начнем, – уже другим тоном сказал он, неспешным и даже умиротворяющим. – Вам нужно отправиться в начало этой истории. Сколько вам тогда было?
– Пятнадцать или шестнадцать.
– Вы можете вспомнить дату, которая оставила яркий след?
Я задумался.
– Тогда чуть раньше. Я хочу попасть на праздник и вновь ощутить тот полёт.
Эти воспоминания вызвали у меня легкую улыбку. Приятно пережить подъем и воодушевление в начале пути. И не только приятно. Сейчас для меня это большой ресурс на восстановление сил.
– Мы не можем отклоняться на долгий срок, – предупредил он.
– О нет, с того события и началась вся история, – поспешил заверить его я.
Снова пометки, светящийся график. Он задумался буквально на мгновение и кивнул:
– Хорошо, тогда приступим.
Аэромобили изобрели ровно сто лет назад. Вчера мы даже праздновали на главной площади города юбилей фирмы Вега—дрон с салютом и бесплатным коктейлем. У нас в округе они единственные выпускают кабины для передвижения по воздуху. Наше поселение находится ближе к Сибири и далеко от столицы уральского региона России, в которой я мечтаю побывать, и зову просто Город. Там есть все. И это – за пятьсот километров.
Вега-дроновцы ходили важные, в ярких костюмах, словно пилоты из серии о внеземных цивилизациях.
– У тебя сколько времени прошло до лицензии? – спрашивал один из пилотов невысокого крепкого корейца.
– Два года.
– Ничего себе. Слышал, теперь за сорок два часа полета выдают?
– Не знаю. Частникам, может.
Они еще что-то говорили о машинах, пока дожидались начала главного действия. А я держался рядом, чтобы послушать. Такие новые слова, необычные люди.
По кругу площади располагались демо—палатки, где можно было отведать мороженое—ракету в блестящей фольге с переводной картинкой в виде татуировки. Крылья машин или лопасти турбин у многих уже красовались на локтях, запястьях и лодыжках.
Я себе тоже приклеил парочку на руки, и одну на ногу – кабина в наклоне классно смотрелась и доставала почти до колена, отчего при движении чуть махала крылом. Ребенок лет пяти застыл от изумления, когда я проходил мимо него, а потом начал клянчить у матери такую же.
На Вега-дроне работает большинство населения городка, немного заброшенного от цивилизации в производственный сектор. На несколько километров тянется равнина и не сильно густой лес. Фирма выпускала еще маленькие авто для гонок и бюджетный вариант, но потом перестала. Говорят, их машины самые надежные, но пока за трассу над городом надо заплатить, наверх поднимаются только служебные и те, кому по карману отдать в месяц больше, чем стоит сам велохоптер. Это такой узкий вытянутый в длину мобиль на двоих, напоминающий велосипед прошлого века.
Брат матери недавно купил себе новый аппарат, способный развивать скорость до 180 км/ч. От аэротакси его отличает вытянутая кабина на три места. Вчера он тоже был на площади, демонстрируя последнее техническое новаторство, говорил что-то про эпоксидный композит, углеродное волокно и хвастался блестящей рамкой из сплава алюминия. Странный человек. Вот не из зависти, а просто справедливости ради, хочу сказать, – видок у этой машинки, как у моей игрушечной, подаренной дедом в пять лет. Я даже удивился.
За поворотом демонстрировали новые тренировочные игры. Мне особенно понравился аэромобиль со складными крыльями для удобства передвижения по земле, и я взял видео-версию на последние деньги. Стены за кроватью как раз хватит, чтобы спроектировать на нее изображение. Поиграем. Я даже зажмурился от предвкушения.
– Смотрите, смотрите! – закричал ребенок, когда в небо поднялась машина вертикального взлета. Он показывал рукой и оглядывался на мать, призывая разделить его чувства. Она кивала и улыбалась.
Я тоже проникся его восторгом. Аж дух захватывало, как аэромобиль носился по небу.
Но это сегодня. Потом включат разметку, и все будут очень аккуратны.
Я приехал от деда в прошлом году, мама познакомила с отцом, который живет в соседнем тауне, отдельном районе размером с небольшой город. Специализированное поселение. Он работает на секретном производстве, приезжает к нам раз в месяц. И жена у него другая, тоже из тауна. И дети – двое, тоже таунцы. Мы из простого квартала их немного ненавидим. Они, из элитного, – нас тоже.
Отец знакомил меня со своими новыми детьми, но контакта не получилось. Я из деревни, для них вообще чернь, из чернозема. И речь у меня, как у деда, с необычными оборотами. Вообще-то, прапрадеда, ему уже сто сорок два года. Он шутит по этому поводу в очередной день рождения, сам удивляясь своей живучести. Из центра как-то приезжала журналистка и с нею двое с телевидения – снимали, просили надеть ордена за трудовые заслуги, сверяли в архивах дату рождения.
Раньше приходили только из администрации, делали запросы в разные отделы, где он трудился по молодости. Все верно, вроде не напутал старик и паспортисты. И вот ему уже семьдесят лет выплачивают пенсию. Дед смеётся, что им денег жалко, поэтому проверяют каждый год – не подставной ли. Еще и бесплатную медкомиссию проходить, на которой выпишут новейшие препараты для работы сердца, подтяжки морщин и поддержания общего тонуса. Он их выкидывает, как только возвращается домой. Поэтому, говорит, и живой до сих пор. Достает грабли, лопату и идет копаться в земле. А на соседнем участке все плавно и методично делают роботы. Деда не исправить.
