Я стояла на тротуаре у приземистого здания, сложенного из грубо отесанных камней. За окнами темнота: сегодня воскресенье, и лаборатория закрыта. Но это было неважно, потому что у меня в руке – ярко-оранжевый пластиковый ключ, и попасть внутрь не составит труда. Я вставила его в замочную скважину огромной металлической двери, отошла на шаг назад и глубоко вдохнула морозный осенний воздух. Замок щелкнул: зачарованный ключ сделал свое дело, и теперь я беспрепятственно могла совершить то, что должна.
А должна я узнать, что на самом деле случилось три года назад с Веславом Вежбой. Не знаю, был ли он действительно мне другом, учителем, можно ли назвать эту глубокую и странную привязанность любовью, но сейчас это уже не имеет никакого значения. Потому что гораздо важнее вопрос: как получилось, что умный и талантливый парень, студент, изучающий магию, потерял собственное тело и превратился во всемогущего, безумного, бестелесного духа, который два месяца назад убил две сотни человек, а после этого…
После этого, по счастью, Веслав, или, как теперь его называли, Вортекс, никого не убивал. Он лишь сеял хаос. Покрыл льдом озеро в Центральном парке Нью-Йорка, менял формы облаков над Парижем. Его голос слышали в Сиднее: он громогласно поприветствовал горожан, представился и обрушил на головы пораженных австралийцев ледяной град. Его не мог засечь ни один радар, никакая сеть опознавательных заклятий. Люди узнавали его по холоду и чувству, которое сопровождало любое его появление: смешанное чувство страха, восхищения, оторопи… Совсем недавно один католический священник назвал это чувство религиозным экстазом.
Забавно, но когда я встретила Вортекса два месяца назад, ничего похожего я не ощутила. Я не узнала его, не поняла, что раньше он был Веславом. А когда он охотился за мной в разрушенном Хельсинки, я чувствовала лишь страх и хотела скорее оказаться дома. Вот и все, ничего больше.
Оранжевый пластиковый ключ позволил мне войти в старую лабораторию в Потсдаме. Здесь работал один из ученых, что был с Веславом в тот день. День, когда тот якобы погиб. Сейчас старую трагедию достали из архива, как следует отряхнули от пыли и явили белому свету. Тусклому осеннему свету нашего нового мира – мира, где впервые за долгое время магия снова стала ассоциироваться со страхом, неизвестностью, незащищенностью. Краковские Комитеты подключили к расследованию особенно активно. Во главе колонны охотников за тайной Вортекса – мы, Шестой Комитет, и лично я – человек, с которым Веслав контактировал особенно охотно. То есть, пытался прикончить, да еще и не один раз. Нет, мне, конечно, обеспечили отличную защиту, снабдили карточкой с большим магическим потенциалом и насовали тонну полезных артефактов, но…
Я совсем одна.
Мне некому рассказать, что Вортекс – это Веслав. Никто из моих друзей, всех тех, кто тоже знал его, не должен узнать правды. Весь порядок расследования установил ВИПРА, не позволив Комитетам отклониться от плана ни на шаг. И, как ни странно, Центральный Берлинский Комитет ВИПРА подчинился.
За металлической дверью оказался узкий темный коридор. Я нащупала рукой включатель аварийного освещения. Расточительство, но немцы могут себе это позволить: коридор озарился приятным желтым светом, созданным заклятьем, а не электричеством. Сжимая в кармане дедов перочинный нож, я отправилась в самый конец коридора. Там, согласно плану, был кабинет Каспера Баума, бывшего сотрудника Берлинской лаборатории, пропавшего без вести около двух лет назад.
В кабинет вела обшитая ободранным дерматином дверь, совсем как в старых жилых домах. После исчезновения Баума кабинетом никто не пользовался – из суеверия. И это в наш век продвинутой магии и высоких технологий… Я коснулась ножом замочной скважины, используя открывающее заклинание. Дверь со скрипом отворилась.
Я щелкнула выключателем – белая лампа под потолком тускло засветилась. На первый взгляд, это был обычный кабинет средней руки исследователя-раздолбая: письменный стол завален бумагами, на подоконнике красуется аж пять разномастных чашек. Стены были обклеены розовыми обоями, которые выглядели так, будто здесь испытывали какие-то заклятья. Хотя, кто знает этого Баума? Может быть, это он бился головой об стену.
В углу я обнаружила древний компьютер. Огромный монитор с захватанным пальцами экраном походил на слепой глаз. Я приблизилась к мутному стеклу и, сама не зная почему, коснулась рукой линзы.
И в это же мгновение серая муть выплеснулась сквозь экран, будто вода из чашки чая, когда в нее роняешь кубик сахара. Я с шипением отдернула руку, выхватила зачарованный нож, но было поздно: огромный, напоминающий гидру с тысячами тонких щупалец, магический парадокс рос из старенького монитора. Что же нужно изучать при помощи компьютера, чтобы внутри него поселилось столько остаточной магии?! И тут парадокс рухнул на меня, и все рассуждения из головы пропали вовсе.
С карточки двадцать на защиту, тридцать – на антигравитацию; нож, заряженный на нейтрализацию парадоксов, хаотически движется в руке, пока я пытаюсь спихнуть с себя эту огромную серую тушу. Она не издает ни звука: слышно только собственное прерывистое дыхание да шум, с которым тетрадки и бумажки сыплются со стола на пол. Кажется, парадокс ослабевает, я отползаю в сторону двери и достаю огромный шприц – новый артефакт, который вручил мне Пройсс. Шприц зачарован вампирским заклятьем. Я кидаю его в серую гидру, которая дрожит и рябит на фоне окна, будто я смотрю на нее по сбоящему телевизору, и её энергия растворяется и тает. Шприц со звяканьем падает на пол, я приподнимаюсь на ноги, опираюсь о стенку, судорожно вздыхаю.
Парадокс исчез.
Все тело заныло, будто я пробежала пару километров. Что ж, теперь можно надеяться на отсутствие в кабинете Баума дополнительных сюрпризов.
Я подобрала шприц и подошла к столу, чтобы попытаться включить компьютер. Развернула к себе системный блок и обнаружила, что задняя крышка снята, а внутри нет жесткого диска – что ж, надо будет рассказать про это Пройссу. Возможно, берлинцы все же скрывают часть информации, проводят свою игру. Впрочем, над всеми нами стоит таинственный ВИПРА, и их целей нам пока не понять. Как и то, подчиняется ВИПРА Центральному Комитету или наоборот.
По наводке Пройсса я знала, что в кабинете Баума имеется еще и сейф. Я тщательно осмотрела пол и стены и нашла только один подозрительный объект: над письменным столом висел небольшой плакат. Оранжевый знак «ом», под ним вязь на санскрите, а вокруг абстрактные разноцветные узоры. Плакат некачественно распечатали на струйном принтере, и снизу краска чуть потекла. Я поддела тонкую бумагу ножом, и плакат с тихим треском упал на пол.
