Она положила ладонь на
большой живот. Сегодня ребенок вел себя особенно неспокойно. Часто толкался.
Стоило остаться дома. Поход в торговый цент был ошибкой.
– Но тебе нужна кроватка,
– прошептала, наклоняя голову. Поделилась с
малышом одной из причин посещения магазина для новорожденных. Ребенок,
словно услышав маму, притих. – Вот и хорошо, – погладила живот и ступила на
эскалатор.
Движущиеся ступеньки дернулись, убегая
из-под ног, и она полетела вниз. Слух заполнили крики, скрежет железа. Перед
глазами мелькнули яркие витрины магазинов. Застывшие в ужасе лица посетителей.
Запах гари и пыли ударил в нос. Все это закрутилось воронкой над головой. И
черное чрево поглотило её.
Что-то сильно давило на живот.
Почувствовала, как только пришла в себя. Тут же чьи-то крики и стоны ударили по
барабанным перепонкам.
Подгоняемая желанием
осмотреться, она пошевелиться. Но тело было прижато к полу чем-то тяжелым. Не
оставляя ни единого шанса сдвинуться с места. Тогда она попробовала выползти из-под
непонятной штуки. Пошевелила ногами. Конечности её послушались. Облегчение
каплями холодного пота по кромке волос. Не все потеряно. Она выберется отсюда.
Уперлась руками в бетонный пол, потянула тело вперед. Попытка не увенчалась
успехом. Кусок чего-то сильнее надавил на живот, отдаваясь нестерпимой болью.
Мучительный стон вырвался из груди, а по ногам потекло липкое и теплое.
Кровь.
Страх за малыша стиснул
горло, выдавливая из него сдавленные хрипы. Её никто не услышит. Не поможет.
Паника завладела сознанием, вытеснила рациональное мышление. Она не должна ей
подаваться.
– Надо только немного
успокоиться, – смогла сделать несколько глубоких вздохов. Пошарила вокруг себя
рукой. Возможно сумочка где-то рядом. В ней телефон. Надежда на спасение.
Пальцы сжали тонкий ремешок. Она дернула за него. Слишком резко. Низ живота
скрутила сильная судорога. В глазах потемнело. Она из последних сил напрягла
связки. Давясь и откашливаясь, закричала. Руками уперлась в непонятную тяжелую
штуку. Металлические края разорвали кожу
ладоней. Вонзились острым лезвием, когда она постаралась столкнуть её с себя. В
животе вспыхнул огонь, выжигая сознание.
Запах медикаментов. Пищащие где-то над ухом
приборы. Новыми ориентирами вернувшемуся сознанию. Она медленно открыла глаза.
Взгляд скользнул по светлому пространству. Медицинская палата. Она в больнице.
В туже секунду в палату вошла медсестра.
Будто стояла за дверью. Или наблюдала за ней через большое окно. Заметила его
краем зрения.
– Вы очнулись, – мило
улыбнулась девушка.
– Что с моим ребенком? –
произошедшее яркими картинками пронеслось в голове. – Где мой ребенок? – приподнялась на локтях. Осмотрела
помещение. – Ребенок… мой ребенок, – её
охватил ужас. Детская кроватка отсутствовала.
– Лежите, вам пока ещё
рано вставать, – кинулась к ней медсестра. Надавила на плечи и укладывая на
подушки.
– Скажите мне, что с ним,
– сил сопротивляться не было.
– Я позову врача.
Девушка выскочила за
дверь, а она прикрыла глаза, не подпуская к себе страшные догадки.
– Как вы себя чувствуете?
– доктор взяла её за руку, но все внимание приборам.
– Где мой ребенок? –
дернула за край медицинской кофты, требуя участия. – Скажите что с малышом? – с
голосовых связок сорвалась тревога.
Врач второй рукой накрыла
её ладонь. На неё взглядом полным сочувствия.
– Вас нашли самой
последней, под обломком обрушившегося эскалатора…
Сухие пальцы сильнее сжали её. Так выражают
сострадание. Сердце сдавило от неминуемой беды.
– И время было упущено…
время необходимое при разрыве плаценты, – голос
врача окрасили профессиональные нотки. – Мы должны были спасть вас, а…
– Где мой малыш? –
надежда превратилась ни во что в пустоту.
– Ребенок не выжил… мне
очень жаль…
Её сердце разлетелось на
миллиарды осколков. Кровь хлынула и заполнила грудное пространство. А по
бледным щекам потекли слезы.
Блеснув черным глянцем под лучами весеннего солнца, внедорожник замер у
самого крыльца большого дома. Водитель выскочил из салона. Стремительно взбежал
по ступенькам и скрылся внутри.
Торопливым шагом направился к кабинету хозяина дома.
−Ты должен назвать мне очень вескую
причину, из-за которой я прервал важное совещание, последнее перед заключением
сделки, которую я готовил почти год. Год переговоров, год… – с порога оглушил возмущением мужчину. Тот
сидел за письменным столом и ошеломленно таращился на гостя. – Я не спорю, что
на правах владельца и президента компании ты можешь вызвать меня к себе в любое
время. Но на минуточку. Я все же генеральный директор и имею право выбрать
удобное для меня время, но ты… – женский строгий голос прервал его тираду
откуда-то из-за спины.
–
Что вы себе позволяете, понизьте немедленно тон, – нравоучительные нотки
пулеметной очередью между его лопаток. – На каком основании вы повышаете голос?
– вопрос ударил подзатыльником.
Брови молодого человека удивленно взлетели вверх. Кто посмел сделать ему
замечание.
Ему.
Замечание.
– У меня достаточно оснований, – не
снижая тона и нарочито медленно разворачиваясь.
– Сбавь обороты, – громкий окрик, а за
ним глухой звук удара ладони по столу пресекли маневр. – Мне стыдно за тебя, –
укор в родных глазах несколько остудил пыл молодого человека.
Логическое извинение заменил порывистый выдох.
– Может быть, все же объяснишь, – с
нетерпением.
– Присядь, – мужчина кивнул на кресло
рядом с гостем, – разговор предстоит долгий.
– Простите, – наполнила о себе
владелица строгих интонаций.
– Лизонька, – хозяин кабинета резво
из-за стола.
Слишком бойко для того, кто чуть меньше недели назад перенес инфаркт. И
ещё эта «Лизонька».
Молодой человек с недоумением и озадаченностью во взгляде
за мужчиной. Развернулся.
Девушка в медицинской форме. Белом, мать его, халатике. Фантазию сорвало,
как чеку с гранаты. Картинки одна ярче другой перед внутренним взором.
Его пальцы плавно по
пуговичкам. Одну за другой из петель. Полы в стороны...
Твою мать. Тряхнул головой, отгоняя сцены с участием… сиделки. В памяти
обрывками разговор о медицинском работнике в доме. Сосредоточился на этом и на
словах мужчины.
– Позвольте представить вам моего
несдержанного сына, – нелестная оценка отца отвлекла, в другой бы раз оспорил,
но не сейчас.
Он взглядом по женской фигуре. Плавные линии, словно выведенные умелой
рукой художника. Подушечки пальцев вспыхнули желанием прикоснуться. Найти изъян
и, не обнаружив его, захлебнуться от восхищения. А потом забрать миниатюрную,
будто статуэтка, девушку себе.
