Увидеть чудо
Я стал самим собой в один из потрясающих дней августа. Я приобрёл способность видеть и научился находить слова для передачи увиденного. Небо больше не было небом, сад не походил на сад, а птицы меньше всего казались простыми божьими тварями. Всё вокруг меня заискрилось новыми смыслами и просилось в стихи. Нахлынувший мир был так свеж и огромен, что я ходил по нему как молнией ударенный, блаженно улыбаясь и сочиняя, сочиняя, сочиняя…
Перед тем, как стать выдающимся поэтом, я несколько лет упражнялся в подражании. Я сблизился со знаменитыми стихописцами разных веков и пропитался их творчеством, словно вата спиртом. Мне так понравилось перепевать свои мысли чужими голосами, что о другом пути я и мечтать перестал. Товарищи градусом пониже, но достаточно искушенные в поэзии, намекали мне на пагубность копирования, подшучивали над моей гордыней и призывали к творческому росту. Я отбивался от них с подростковым пылом, пренебрегая по-настоящему дельными советами. Установка была у меня в ту пору одна: «Моё мнение превыше доводов разума!»
Вступив в пору зрелости, я продолжал думать, что поймал чудо поэзии за хвост и могу теперь расслабиться. Стихи я писал всё рже, а читать их кому-либо и вовсе не хотел. Состояние самодовольства долго не выпускало меня из своих липких объятий. Мне всерьёз казалось, что время моей поэзии ещё не пришло, что должны пройти годы и смениться поколения прежде, чем восторжествует справедливость. Даже милая мне женщина, с которой я жил и видом которой вдохновлялся, не могла убедить идейного упрямца в обратном. И тут наступил очередной август…
Третий месяц лета всегда казался мне особенным. В этом месяце таилась сила зрелости, бродили буйные соки жизни. Годовой цикл бытия достигал в августе своего пика, перерождался и медленно шёл на новый круг. Вместе со своей музой я поехал за город – к природе, роскошно медлившей на пороге умирания. В те дни я читал биографию одного крупного советского поэта, сделавшего своей религий натурфилософию. Страницы жизни собрата по призванию наполняли меня художественной смелостью и духом мессианства. Я предвкушал перемены…
И перемены настигли меня, едва я оказался в царстве зверей и трав. Как будто дух поэта, биографию которого я так внимательно читал, снизошёл на меня и заставил открыть глаза. Это было так неожиданно и, вместе с тем, так знакомо, что я растерялся, словно маленький ребёнок, сжимавший в руках давно желаемую игрушку. Молнии полоснули свод неба, ветер рванул верхушки деревьев, птицы запели страстные гимны. Все вещи, которые я видел, мгновенно обросли новыми значениями. Я прозрел, я выскользнул из объятий самодовольства, я стал Свидетелем Чуда…
Комочек глины
Держу в руках комочек глины,
Не мну его.
Храню его для смуглой Нины –
Подарок ВО!
Стою средь поля, рвутся мины:
Зачем стою?
«Из-за кусочка рыжей глины», –
Я говорю.
Меня толкают чьи-то спины,
Спасти хотят.
А я люблю улыбку Нины…
…Рванул снаряд…
Со стен попадали картины:
Висит Матисс.
Под парусами бригантины
Пущусь в круиз.
В глазах то церкви, то овины –
Видать живой.
От всех сберёг комочек глины
Для нас с тобой.
Вид из окна
Сначала схватки, духота
и мглистые пелёнки.
И, вдруг – льняная простота
дождливого ребёнка.
Его невнятный первый крик,
подсвеченный грозою,
На ломкий ивовый парик,
обрушившийся с боем.
Потом ударил громкий плач
градиной по газонам,
И пуповину мокрый грач
перехватил с разгона…
Метанье листьев, туч, теней
всё резче, всё развязней
В предвиденье грядущих дней,
устроившего праздник.
На личике густой росы
молочные разводы,
В секунды вылились часы,
как маточные воды…
И тишь, и газовый кристалл
озонового бриза,
И здравицы хмельной бокал,
стекающий с карниза.
Лесная феерия
Соки земные алхимик апрель
В дремучем лесу оживляет.
С дуба могучего дрозд-менестрель
Весну и любовь прославляет.
Невестится верба в еловом окне
Своей нераспахнутой кельи,
И ясень томится в любовном огне,
Испив животворного зелья.
Феерия леса меня увлекла,
Волшебной стеной окружила:
Тут мира иного живут существа,
Здесь бродит медвежия сила.
Уж солнце заходит и надо идти,
Но знаю – не выйду отсюда.
Мне в чащу лесную охота врасти
Блаженным свидетелем чуда.
Чугайстер
Ще живе таке диво в Карпатах…
Воно спить у холодної печері
І виходить в ночі волохате
Полювати в гірські пустелі.
Тут свистить, тут регоче в хащах,
Тут каміння скидає в доли,
Тут ховає в голодну пащу
Свою здобич у плямах крови.
Його добре знають тубільці,
Але вам про таке не розкажуть,
Бо лякаються навіть сміливці
Зустрічатися з ним у Карпатах.
Воно звір і людина разом,
Воно силу могутню має…
Промайне поміж буків часом
І не ясно куди зникає.
Кличуть монстра того Чугайстер –
Дух лісів і тварин хазяїн.
Він на витівки різні майстер,
Його здібності надзвичайні.
Якщо будете якось в горах
І застане вас ніч глибока,
Може вийти до вас потвора
Трохи зігнута, але висока.
Ви її привітайте гречно,
Ви її почастуйте смачно,
Тоді буде вона безпечна
І приязливим гостям вдячна.
****
Зачем глаза такие Бог тебе
Открыл для мира полного желаний;
Зачем их блеск пророчествует мне
Немыслимое счастье между нами;
Зачем твой взгляд средь здешней суеты
Меня встречает родственно и нежно;
Зачем, ответь, заговорила ты
Со мною, вдруг, легко и безмятежно?
Тебе к лицу и осень, и зима,
И то дитя, что выносила в чреве.
Тебе к лицу гармония сама,
Звучащая в пастушеском напеве.
И всюду ты незримо хороша
Сопутствуешь мне в жизни полудикой,
И вся моя орфеева душа
