Дождь зарядил серьёзный, вторые сутки льёт, как из ведра. Мужики из наспех сооруженного шалаша и носа не кажут. Ругают синоптиков за враньё, а что толку? Посматривают косо на дружка своего Серёгу – он всё это замутил: поехали, найдём деревню! Родина, мол, его предков, и т.д., и т.п. Ведь интересно же выбраться из надоевших городских джунглей. Сменить обстановку, подышать свежим чистым воздухом! Грибов-ягод найти, покушать даров леса! Вот, выбрались… По их расчётам к месту расположения затерянной в дремучих лесах бывшей деревушки они должны были добраться за два дня. Также два дня планировали потратить на изучение местности и столько же – на обратную дорогу. Мишка с Сашкой, Серёгины друзья, были тоже достаточно опытные сталкеры. В лесу ходить умели, и нехитрый быт наладить в походных условиях им было раз плюнуть. Но вот едва наши друзья углубились в настоящий лес, и такая незадача случилась с дождём… Мишка вытянулся на подстилке из елового лапника, застеленного старым, видавшим виды дождевиком, и с наслаждением закурил:
– Серый, ты бы хоть толком про деревню-то рассказал? Чего нарыл про неё, какой инфы? Там ведь урочище теперь, домов нет? А может, там какой колдун жил, и он теперь не хочет, чтобы мы его дух потревожили – вот, и наслал на нас этот дождище??
Друзья хохотнули как-то уныло в ответ на Мишкину шутку, а Серёга начал рассказывать:
– Деревня старинная. Когда-то имела два названия, Дружининская и Антиповская. Если верить церковным книгам, то основал её то ли беглый каторжник, то ли крепко провинившийся и тоже беглый боярский оружный холоп. Звали его Антип. Он скрывался за лесами от гнева господского, от позорной казни. Со временем скит Антипов оброс соседями, жилищами подобных ему отщепенцев, лихих людей, да тех, кому барская неволя пуще всего была не мила. Потом даже целыми семьями крестьяне туда приходили жить…
Серёга отхлебнул из кружки остывающий чай, тоже закурил, и продолжил своё повествование:
– И ты, Мишель, почти в точку попал, когда про колдуна ляпнул. Только там не дед-колдун жил, а бабушка. Людей лечила, скотину от разной хвори избавляла. И еще много всего делала, что обычному человеку не под силу и разумение. А уж неграмотным крестьянам и вовсе эти дела могли бы чудом показаться. По моим источникам она зла никому не делала, лишь добро. Надолго уходила в лес, строго-настрого запрещая деревенским ходить за ней. От нескольких дней до месяца она могла в лесу жить. А где именно, точно никто не знал. Имя у нее чудное было, нашему слуху непривычное – Виринея…
– Красивое какое имя, хоть и старинное – подал голос Сашка, самый младший из их компании. Самый скромный и самый мечтательный. Романтик! Друзья, бывало, подтрунивали над ним, но по-доброму, беззлобно. Сане уж к сороковнику близко по годам было, а всё один, да один. Никогда женат не был, жил с матушкой. И что интересно, при этих Сашкиных словах изрядно надоевший ливень как-то поубавился…
– Да, Сашка, тебя бы в те времена – и думать-раздумывать долго тебе не дали бы. Женили бы тебя на какой-нибудь Епистимье! Да пахал бы ты с утра до ночи, чтобы прокормить ораву малых детушек! – улыбнулся Серёга в ответ на слова своего друга. А тот только плечами пожал, дескать, кто его знает, как бы всё получилось…
– И вот когда пришла пора помирать Виринее, она снова ушла в лес. И больше никогда и никто её не видел. И что с ней стало, так и осталось тайной – закончил свой рассказ Серёга. А надоевший дождь тем временем быстро сошёл на нет. Неизвестно откуда взявшимся ветерком разогнало дождевые низкие облака, и сквозь рваные прорехи запроглядывало солнышко.
–Рота, подъём! – скомандовал Мишка – кончай ночевать!
Ребята подхватились и, быстренько собравшись, сразу двинулись в путь…
Мужики скорым шагом шли в нужном направлении, рассчитывая к вечеру добраться до берега речки Бордихи, чтобы заночевать там, и чуть свет идти в Антиповскую. Лесной хвойный воздух и без того, как бальзам целебный, а тут ещё и ливнем промытый, пряным бражным мёдом лился по жилам, головушку кружил. Подбадривая друг друга доброй шуткой, весёлым острым словцом, которые, как известно, сокращают любой путь, друзья и сами не заметили, как оказались на речном берегу. Бордиха! Мишка сразу в рюкзак за спиннингом полез: свежая рыбка к ужину "самое то"! Серёга с Саней занялись костром и обустройством ночлега. Хотя до вечера была ещё уйма времени, но решили заночевать здесь. Место удобное, открытое и пейзаж – залюбуешься! Раскинули палатку, спальники внутрь. Дровишки для костра – так! Таган покрепче:
– Мишка! Мишкааа!! Давай на базууу! А тот бежит, и улыбка от уха до уха:
– Мужики, здесь хариуса полным-полно! Чисто на рыбалку бы сюда как-нибудь выбраться. Классно клюёт!
– Ещё бы не клевало! – заметил Саня, прихватив увесистый пакет со свежепойманной рыбой, – в округе вёрст на тридцать ни единой души!
Сидя у ночного костерка и уплетая за обе щеки поджаренных на прутиках-рогатинках хариусов, ребята не могли наговориться о том, какой распрекрасный выдался этот поход, да какой молодец Серёга, что выманил их сюда, да что их завтра ожидает в "вотчине" легендарного Антипа… Хлопнув по "соточке" коньячку и выкурив по сигарете после сытного ужина, завалились спать. Мишка с Серёгой ушли ночевать в палатку, а Саня прилёг у костра, любовался догорающими углями. Откинувшись на спину, он стал смотреть в ясное августовское небо, густо усыпанное звёздами. Он с детства очень любил звёздное ночное небо. Мысли лёгкие, приятная усталость, тёплая ночь, ну, и в какой-то мере вышеупомянутая "соточка", сделали своё дело. Мягкая, обволакивающая дрёма подкралась тихо и незаметно. Из приятного забытья Саню вывел нежный девичий голос, позвавший его по имени:
– Александр… Саша…Сашенька…
И Сашеньку как током ударило! Вскочил, как ужаленный носорог! Глаза выпучил, головой по сторонам крутит, ищет источник звука:
– Кто здесь?! Выходи! Русалки, что ли?!
А ему в ответ лишь смех девичий, похожий на звон серебряных колокольчиков. Саня закрестился неумело:
– Сгинь, нечистая сила! Изыди!
А смех и того пуще, прямо заливается. Всё вокруг заполнил. И каждая клеточка Саниного напряжённого тела поймала эту неведомую доселе вибрацию странного в этих диких местах звука. Саня оглянулся на палатку – не проснулись ли друзья? Какое там! Оттуда победно раздавались "вибрации" крепкого мужского храпа!
– Кто ты? Выйди, покажись!
– Завтра, милый! Завтра! – донеслось до Саниного уха уже как будто издалека. И вздох был, протяжный такой, как будто долгие и тяжкие страдания отпустили, наконец, изнурённую и измученную душу…
А Саня до утра проворочался на своей жёсткой подстилке, так больше и не сомкнув глаз. Слушал сонное бормотание перекатов Бордихи, да размышлял о том, кого же он увидит завтра. Страха почему-то не было, как и ощущения опасности. В конце концов, как ему может навредить какая-то девчонка, пусть и непонятно откуда взявшаяся?
