Общий архитектурный облик заштатного города N***, открывшийся из окна замедляющей ход электрички, напоминал букет полуувядших полевых цветов: мелких, блеклых, поникших. Отдельно взятые черты его складывались в выражение печальное, но стоическое, за которым угадывалась история старинного западноевропейского быта.
Электричка остановилась перед маленьким вокзальчиком, который, казалось, стыдился своей несовременности, и я «услышал» его тихое старческое приветствие:
«Добро пожаловать в нашу тоскливую провинциальную скуку….»
Привокзальная площадь дышала сонливой беззаботностью и покоем. После столичного гама и суеты это казалось фантазией уставшего от цейтнотных перегрузок ума.
«Как хорошо, что мне выпало счастье пожить в такой дремотной благодати!»
Однако, подумав так, я ошибся! Меня ждал совершенно иной поворот судьбы.
Ко мне уверенным шагом подошёл молодой мужчина с военной выправкой:
«Бонжур! Вы месье F***, нейрофизиолог со знанием восточных языков? Я за Вами. Прошу в машину».
По взмаху моего встречающего к нам бесшумно подкатил автомобиль президентского класса и гостеприимно принял нас в свой шикарный салон, пахнущий дорогой кожей, утончённым парфюмом и элитарностью.
Окунувшись в эту красивую сказку, я не предполагал, что она умчит меня в пучину изнурительного рабского труда и смертельной опасности.
Глава 1. Назад пути уже нет!
Первый укол тревоги я испытал, когда «президентский» автомобиль, последовательно миновав три кольца бдительной охраны, остановился перед мощной бетонной конструкцией. От неё исходили леденящие душу флюиды. В их мне явственно «слышалось»:
«Назад пути не будет!»
На выходе из автомобиля меня встретили четверо громил с выправкой злодеев-костоломов.
«Назад пути уже нет!»
Мощная бетонная конструкция оказалась санпропускником и карантинным изолятором со множеством иных помещений непонятного, но какого-то пугающего моё обострившееся предчувствие предназначения.
В том контракте, который приглашал меня на работу по специальности с перспективами энергичного роста описывались условия высокой оплаты труда, привлекательная премиальная шкала, а главное – новейшее оборудование и доступ к специальной литературе в таком интересующем меня наборе, которого нет ни в одной научной библиотеке!
Там не было ни слова о бетонной тюрьме. А интуиция уже объявила мне, что место, в котором я оказался – это тюрьма, из которой нет выхода.
Поздно она это объявила!
Время моего карантина было до отказа наполнено штудированием мною того «технического минимума», который будет необходим для моей работы.
Из открывшихся мне сведений стало понятно, что общая картина ведущихся здесь исследований распилена на «кирпичики», из которых можно выстроить и храм Божий, и трон для сатаны. Задача таких, как я, – изготовление «кирпичиков» без возможности понять, что из них будет построено.
Эта секретность может быть вполне объяснима и оправдана заботой о том, чтобы всё сотворённое в целом не попало в «плохие руки».
Очень хочется верить, что именно так всё и есть…
…Но энергетика места, в которое я угодил, источает потоки зла.
Глава 2. Шокирующая аудиенция
По окончании карантина меня почётно сопроводили (или приконвоировали?) к «Самому». Его имя здесь никем не называлось. Все именовали его здесь (не просто, а глубоко почтительно) «Сам».
«Сам» принял меня на минус сороковом этаже огромного подземного бункера, расположенного под той самой бетонной коробкой, в которой я проходил карантин.
– Вон отсюда! У меня форс мажор!! – истерично «поприветствовал» меня и моих сопровождающих «Сам».
Мы, как ошпаренные, выскочили в приёмную. Мои сопровождающие моментально расслабились и приняли свой обычный безмятежно-скучающий вид, надёжно скрывающий их способность мгновенно взорваться каскадом молниеносных боевых приёмов убийственной разрушительной силы. А меня трясло в адреналиновом ознобе от неожиданной и незаслуженной грубости со стороны «Самого».
«Таких в клетке надо содержать!»
– Выпейте это, – поднесла мне на блюдечке порцию горячего саке девушка в японском кимоно.
«Гейша?»
– Таихэн аригато*, – я почувствовал, как горячая жидкость,
_________________________________
*Большое спасибо (япон.)
растекаясь по пищеводу, согрела душу волной умиротворённости.
На столике у «гейши» замигал синими огоньками миниатюрный светильник, и из него тихо прозвучала красивая восточная мелодия.
– «Сам» приглашает Вас на аудиенцию, – обворожительно улыбнулась мне «гейша».
Я и сопровождающие вошли.
Аудиенция началась очень странно, а её окончание вогнало меня в шок.
Теперь, когда лицо «Самого» не было перекошено яростью, я узнал его. В наших узкопрофессиональных кругах его называли «Сотрясателем Основ»: «Никаких авторитетов!», «Никаких прописных истин!», «Долой „этическое кокетничанье“!», «Наука – она, как магия: только обманщики притворно делят её на „белую“ и „чёрную“! Она – едина!»…
Его статья «Звуковые частоты и их роль в физиологии будущего» наделала много шума в научном мире: «А как же этика?!», «А что, если…»…
«А что, если тот „кирпичик“, которым я должен заниматься, будет встроен в нечто произрастающее из неэтичных идей, провозглашавшихся в той статье?»
Мне стало не по себе.
«Сотрясатель Основ» усмехнулся, угадав мои мысли:
– Не пытайся постичь мои замыслы! Да, звуковые волны – это палка о двух концах. Инфразвук с частотой в 6 Герц смертелен для человека, близкие к нему частоты внушают панику, дезинформируют искажением восприятий… Но есть звуковые частоты, которые исцеляют, совершенствуют, омолаживают! Это «тёмные» и «светлые» полюсы одного и того же физического явления.
Твоя задача – глубокое исследование того, что происходит в живых организмах в заданном тебе диапазоне звуковых частот.
Далее «Сам» перешёл на наш профессиональный язык, изумив меня такими научными проработками, которые непросто было бы переложить на нормальный общечеловеческий язык, сохранив, хотя бы частично, их красоту, вкус и аромат.
Он буквально покорил меня гениальностью своего творческого замаха. А потом, в завершении той аудиенции, «Сотрясатель Основ» как-то ни с того, ни с сего громко расхохотался… и я с ужасом уловил в его смехе признаки сумасшествия.
Глава 3. Постановка целей
Люди, занимающиеся наукой, очень осмотрительны в той части своих открытий, которые способны запустить развитие опасных и неконтролируемых процессов. Они сами обеспокоены тем, чтобы такие открытия не оказались достоянием неадекватных лиц, способных обратить их вольно или невольно во зло. А что делать, если собственно создатель непредсказуемого «бело-чёрного» джина сумасшедший, склонный к вспышкам агрессии, а, возможно, и к вынашиванию бесчеловечных замыслов?
