В удаленной от города деревне, окруженной широкой лесополосой, сквозь которую пролегало две дороги – одна основная, а вторая – заброшенная, стоял дом. Строил его человек широкой души, как говорится в народе, гостеприимный, и потому он был огромен. Два этажа, пятнадцать комнат, четыре уборные и душевые. Огромная кухня и в два раза больше гостиная. Прибавьте к этому территорию с двумя газонами, яблоневым садом и елями, и вы получите то представление о доме, которого достаточно для первого знакомства с ним. Скажем еще, что внутреннее убранство этого кирпичного сооружения было весьма просто и незаурядно. Дощатый пол, обои на стенах с узорами, одинаковые люстры в каждой комнате, одинаковая мебель. Этот дом красило не убранство, а люди, что приезжали в него жить.
Случалось это каждую весну, примерно в одно и то же время. Все родственники доброго человека приезжали, чтобы возделать землю, посадить картошку, бахчи и прочие культуры, обеспечивая себя, тем самым, пищей на весь будущий год. Кто-то из них оставался на все лето, кто-то – на месяц, а кто-то регулярно уезжал и приезжал каждую неделю. Но дом в это время года никогда не был пуст.
И вот, когда солнце уже стало греть, а не пригревать, когда на деревьях едва показались первые листочки, в дом постучали, и хозяин открыл. На пороге стояли тетушка Ира и дядюшка Гена, двоюродный брат Олег с супругой Леной и детьми Сашей и Мариной, младшая сестра Анна с женихом Виктором, старшая сестра Валя, племянник Данила с сестрой Машей, двоюродная сестра Мирослава с мужем Леонидом и пятью детьми погодками Петром, Павлом, Полиной, Паной и Правдой, троюродный брат Михаил с отцом Константином, всех их встречал хозяин и двое его детей: старший сын Глеб и младшая дочь Софья, нянечка Аглая и нянечка Рита. Каждый из гостей занял свою комнату: взрослые разместились на первом этаже, а дети – на втором. Вечером за ужином все собрались в гостиной. Ели, пили и пели песни. Дети, разумеется, были отправлены спать после десяти, но спать они вовсе не собирались.
Как только ушли нянечки, старшие подали знак, и тоненькими ручейками из комнат все, кто не поддался колыбельным, побежали в залу второго этажа. Кто-то забрался на диван, кто-то – на подоконник, а кто-то и вовсе разлегся на полу – в зале было много места. По периметру стояли шкафы с книгами, а из окна открывался вид на озеро. В тот день в нем отражалась полная луна.
– Знаете, что я узнал в этом году? – Глеб стоял в самом дальнем углу комнаты спиной ко всем.
– Не нужно этого рассказывать! – всколыхнулась его сестра Софья.
– Нужно!
– Но не сегодня, давай? Лучше днём, завтра.
– Нет! Проголосуем. Кто хочет знать тайну сегодня – поднимите руку! – из восьми собравшихся руку подняли шестеро.
– Так тому и быть, – Глеб зловеще осмотрелся, – только чур никому дальше этой комнаты. Поклянитесь! Каждый, – ребятишки, как один, все, кроме Софьи, вторили: «Клянусь!» – Последняя насупилась и уселась в дальний угол дивана.
– Этот дом здесь построили неспроста, – начал Глеб, – раньше на этом месте тоже стоял дом. И принадлежал он смотрителю кладбища. Когда-то на этой земле было место захоронения, а в доме, что стоял на границе кладбища, жил мой пра-пра-прадед. И отцу моему земля эта досталась по наследству. Но самое интересное другое. Помимо того, что мы прямо сейчас окружены сотнями могил, истлевшими трупами и неупокоенными духами, есть нечто более зловещее. По легенде, в том доме, где жил могильщик, было всего три комнаты, и при этом одна всегда была крепко-накрепко закрыта. На входной двери не было замков и засовов, а на двери в ту комнату было четыре замка, два засова, при этом она была заколочена досками и обтянута толщиной в большой палец ноги цепью, и закрыта на ключ, который мой пра-пра-прадед носил на шее. Что примечательно, замочная скважина была замазана глиной так, что никто не мог заглянуть внутрь комнаты через нее. Немного людей побывало в том доме, но были те, кто разнес слухи о тайных сокровищах в этой комнате. И однажды охотники за этими сокровищами пробрались в дом, убили могильщика, но дверь они так и не смогли открыть. Лишь расковыряли глину в замочной скважине и заглянули туда. Сначала один, а потом второй. И оба упали замертво с гримасой ужаса на лице, – Глеб осмотрел всю комнату. Дети слушали его затаив дыхание. А на последних словах вздрогнули. Лица их были испуганы.
– А самое интересное то, что через много-много лет мой отец на том же самом месте построил этот дом. И в нем тоже есть одна закрытая комната. В отличие от остальных, на ней три замка, да и выглядит она поувесистей. Но главное – замочная скважина в ней замазана глиной. Готов кто-нибудь проверить легенду и заглянуть туда?
– Нет, нет, нет! Это слишком жутко, – Саша заерзал на диване, – ты в этот раз сильно перегнул со страшилкой.
– Он дурачится! – крикнула Софья. Комната закрытая есть, но отец хранит там
охотничье оружие, поэтому там три замка.
– Уверена? – ехидно улыбнулся Глеб. – А скважина замочная почему глиной
залеплена?
– Ну и дурак же ты. Чтобы никто не знал, что там оружие. Вдруг захочет туда
пробраться злой человек или ребенок, и беда будет.
– Так ты видела, что там в комнате?
– Нет.
– Тогда откуда такая уверенность? – Глеб наступал.
– Я разговор слышала, – по Софье было видно, что детали разговора она упоминать не хочет.
– Так значит, разговор. Ну раз ты так уверена в своей правоте, может, пойдешь и
взглянешь в дырочку?
– А вот пойду и взгляну! И ничего мне за это не будет!
Пришлось подождать, когда взрослые разойдутся и лягут спать. Когда все звуки внизу стихли, Софья встала и вышла из зала. За ней ручейком потянулись все остальные.
Комната располагалась в дальней части дома, рядом с котельной, которой отапливался дом. Напротив нее был коридор, который вел в кухню, но им пользовались редко, так как в нее было проще попасть из другой части здания. Соседней с ней комнатой была кладовая. Словом, без надобности в эту часть дома не захаживали.
В доме царила тишина. Лишь осторожные детские шажки нарушали ее, но делали это очень аккуратно. Впереди шла Софья. Она знала каждую скрипучую доску в этом полу и перешагивала там, где это было нужно, остальные шли по ее следам, мимо гостиной, спальни родителей, спальни Анны и Виктора, мимо спальни нянечек, и, наконец, они миновали кладовую. Возле заветной двери все встали в полукруг.
– Вот отвёртка, – прошептал Глеб и протянул инструмент сестре.
Глина оказалась неподатливой, словно это и не глина была вовсе, а камень. Она откалывалась маленькими крупицами, если откалывалась вообще. Раздосадованная Софья надавила со всей силы на материю внутри замочной скважины, отвёртка неудачно соскочила и полоснула по руке. Брызнула кровь. Инструмент упал на пол, наделав шума. Девочка взвизгнула, но быстро осеклась, и, заглушив голос, зашипела от боли.
