1. Глава 1. Камиль
Громкость музыки доходит до предела, поднимая на максимум и так распалённые эмоции. Казалось бы, дальше уже некуда. Порог восприимчивости достигнут. Но вот танцпол заливает очередными бешенными вспышками красного цвета. Температура воздуха нагревается до уровня воспламенения. Жарко — это ещё мягко сказано. Если вытянуть в руке спичку, она немедленно вспыхнет. Странно, что не загорается одежда на людях. Хотя её не так уж много.
Я то и дело наталкиваюсь на полуобнажённые разгорячённые тела. Меня плещет от жара, от привкуса железа во рту, раскачивает в плотной массе танцующих рук, ног, плеч, бёдер, грудей, ртов, глаз.
Снова поймав неподвижный взгляд в другом конце зала, я двинулся навстречу. За весь вечер я несколько раз ловил на себе эти глаза и не мог прочесть их послание. Духота и музыка сжимались удавкой на моей шее, но я упорно делал новый вдох и новый шаг.
Свет погас на несколько секунд. Все замерли. И я тоже. А затем световой шар взорвался множеством огней над головой, ослепляя гораздо сильнее тьмы. Стробоскоп зашёлся в конвульсиях, точно эпилептик. Толпу людей накрыло новым импульсом танцевального экстаза. Всё завертелось наново. И я больше не видел тех глаз. Я потерял контакт.
Нужно было хоть немного отдышаться, и я двинулся в соседний чиллаут. По пути меня несколько раз призывно гладили то по рукаву пиджака, то по стрелке брюк. Какая-то девушка в неоновой маске, закрывавшей верхнюю часть лица, подошла вплотную, загородив мне дорогу.
— Тебя можно поцеловать?
— Можно, — выдохнул я ей в обнажённую шею.
Она закинула подбородок, отдаваясь моей ласке. Я медленно добрался до её губ, попробовав на вкус солёную кожу у мочки уха, на виске, на щеке возле маски. Она с готовностью податливо раскрыла уста, и мой язык притронулся к её зубам. Через секунду он встретился с её мягким сладковатым языком.
— Вкусно, — сказала она, пока рука её изучала упругий выступ на моей промежности. — Трахнешь меня?
Я кивнул.
Её серебристо-зелёное платье блестело, будто рыбья чешуя. Русалка… Ну, конечно. На ней был красный длинноволосый парик. Я обратил на него внимание, когда прижимал девушку к стене и поворачивал к себе спиной. Алые кончики волос доходили почти до крестца и чудесно контрастировали с белой кожей спины, когда я задрал ей платье, чтобы добраться до ягодиц. Девушка прогнулась в талии, прижимаясь затылком к моему плечу. Я синхронно провёл ладонями, изучая геометрию стройного тела. Пальцы мои сами скользнули к влажного треугольнику.
Она глубоко дышала, пока я доставлял ей удовольствие исключительно руками. Рядом с нами, буквально в метре, стояла банкетка в углу. На ней сидел со спущенными штанами мужчина. Немолодой, но крепкий. Его обнажённые, покрытые густыми волосами предплечья энергично поднимались и опускались в воздухе, задавая правильный темп партнёрше, которая оседлала его сверху. Я заметил, как моя Русалочка заворожённо глядит на них. Плоть её под моими пальцами раскалялась и плавилась. Она могла вот-вот кончить.
Одной рукой я потянулся к карману на брюках, чтобы достать презерватив.
— Я сама, — произнесла Русалка, оборачиваясь ко мне.
Она перехватила у меня крохотный квадратик и зубами сдёрнула его край, вытащила латекс и втянула выпуклый кончик губами. Я высвободил член, которому давно стало тесно в брюках. Русалка меж тем встала на колени и с интересом разглядывала то, что я ей демонстрировал. Она подняла ко мне глаза в прорезях маски. И, не разрывая зрительного контакта, обволокла губами налитую головку. Презерватив мягко накрыл кожу.
Мне стало труднее сохранять вертикальное положение, пока Русалка заглатывала в себя моё естество, продолжая раскатывать ртом латекс по всей длине члена. Этого ей тоже показалось мало. Я опёрся руками о стену.
Скачки поблизости продолжались. Женщина в упавшем до уровня талии платье самозабвенно отдавалась похоти. Она стона, трепыхала головой, закрывала глаза от наслаждения. Её партнёр что-то говорил ей. Я не мог расслышать, что именно, из-за громкой музыки и от собственных ощущений медленно нарастающего взрыва.
Мне пришлось прервать сладострастную Русалку. Я помог ей подняться на ноги. Она снова стояла ко мне спиной, а я проникал в неё сзади. Левой рукой я сжимал поочерёдно её соски. Правой придерживал бёдра и иногда касался клитора, делал несколько плавных скользящих движений пальцами и ненадолго отлучался, чтобы притянуть её к себе как можно ближе и войти глубже.
— Ещё…
Возможно, так она говорила. Не знаю. Я читал по губам, но и губы её смазывались от непрерывного движения.
— Ещё…
Мужчина рядом полулежал на банкетке в предобморочном состоянии. Глаза ему заливал пот. Женщина всё ещё содрогалась от недавнего оргазма. Его член до сих пор был в ней. А мой — пронзал незнакомую девушку в красном парике. Она не кричала, а только повторяла одно и тоже: «Ещё… Ещё…», но голос её мог сорваться на крик в любой момент.
Я ускорялся. Она вцепилась в мою ладонь на своей груди.
— Ещё!
— Я не могу больше…
— Ещё, пожалуйста…
Её клитор пульсировал между моих пальцев. Я старался удержать ладонь в одном положении, но смазки было настолько много, что я чувствовал, как ею буквально пропиталась вся моя рука.
— Господи, ещё!
Я заметил, как теперь уже на нас взирает похотливая парочка в углу. Они наблюдали за тем, как я довожу до предела девушку, которую вижу в первый и последний раз. От этой мысли у меня зазвенело в голове. Я встретился глазами с женщиной, и она принялась массировать свою тяжёлую налитую грудь.
— О, боже!
Русалка ещё сильнее выгнулась и мелко завибрировала всем телом.
— Ты кончила? — спросил я, готовый сам кончить в любую секунду.
— Да-а…
Финальные толчки. Разрядка.
Я опустошился несколькими короткими спазмами. Мозг затуманился на несколько секунд.
Конец.
Я осторожно вытащил член, утопший в сперме. Эрекция уже сходила, и сознание возвращалось на место. Русалка протянула мне влажные салфетки. В одну я завернул использованный латекс. Второй протёр ещё чувствительный пенис.
— Спасибо, — улыбнулась девушка, натянула трусики и одёрнула платье.
— И тебе спасибо.
— Хорошей ночи.
— Хорошего плавания.
Она поцеловала меня в губы последний раз и уплыла обратно в общий зал.
А я огляделся по сторонам. После оргазма мне всегда становилось как будто немного свободнее. Тяжесть спадала, давая простор зрению и дыханию. Иногда бывают такие незаменимые оргазмы, которые не приносят удовольствия как такового, но здорово прочищают мозги. Сейчас это был ровно тот случай. До этого я шатался словно в бреду, не понимая до конца, что я тут делаю, зачем я тут.
Возбуждение? Да, его было много. Чересчур много, безразмерно много. Столько в меня не вмещалось суммарно за всю жизнь. Но, если чего-то становится слишком много, оно теряет свой настоящий вкус, не говоря уже о нюансах, оттенках, штрихах. Всё превращается в месиво, серое и безжизненное, если дать себе волю потреблять без остановки.
