1. Предисловие от автора
Здравствуйте.
Меня зовут Игорь Толич. Я создаю разные литературные произведения, начиная от философских сказок и заканчивая суровой реалистичной прозой. В течение жизни я увлекался многими разделами медицины — анатомией, физиологией, эндокринологией, психиатрией, а также пограничными дисциплинами — психологией, нутрициологией, реабилитологией.
Поскольку одной из вех моего интереса всегда являлась психология бессознательного, я собрал внушительную базу знаний о сексуальности, где немалую долю занимало влечение к запретному — откуда и почему оно берётся, как формируется и к чему приводит. Истории серийных убийц, маньяков-насильников, а также людей, оказавшихся на грани психических срывов, я изучал посредством самых разных источников. Много и с удовольствием беседовал с врачами, находил научные статьи. Общался с людьми, пришедшими к согласию со своими сексуальными особенностями, девиациями. Постепенно я понял, что хочу в каком-то смысле объединить полученные сведения — создать роман «Бездна зверя». Разумеется, пересказать совершенно всё узнанное в одной книге через историю одного конкретного человека не представляется возможным. Более того, «Зверь» — осознанный человек, умеющий самостоятельно анализировать то, что с ним происходит. Это не может уберечь от ошибок, но может передать читателю, насколько непросто общаться с собой честно, искать и находить способы удовлетворить свои потребности, не попрощавшись со здравым мышлением.
Будет весьма грубо сказать, что «Бездна зверя» — это роман о культуре BDSM. С одной стороны, такое определение поставит ненужные рамки для понимания психологии происходящего, а с другой — уведёт сознание читателя далеко от истинной причины и цели создания этой работы. Я глубоко убеждён, что ключ ко многим проявлениям находится не в прямом действии, которое является лишь логическим завершением, и даже не в настоящем времени, где обстоятельства уже взяли определённый вектор развития. Ключ всегда формируется в прошлом, часто — в детстве, в переживаниях, событиях, которые иногда происходят помимо воли. Оттого ключевой аспект романа «Бездна зверя» кроется в непрерывном возвращении к ушедшему. Власть сознания в большинстве случаев намного скромнее власти бессознательного, но главный герой книги Виктор хочет понять себя, в каком-то смысле примириться с собой на каждом этапе своего становления. Потому все его практики — только вершина айсберга, а основание у него намного масштабнее и мощнее.
И напоследок ещё один дисклеймер:
Автор не несёт ответственности за сбой моральных шаблонов, срыв графика сна из-за невозможности прервать чтение и не гарантирует, что книга пройдёт совершенно бесследно, не перевернув сознание на 180 градусов несколько раз. Потому что из бездны зверя никто не возвращается прежним.
2. Пролог
Женщине нет никакого смысла любить жестокого мужчину. Но у любви нет логики, в особенности, если она подчинена страсти. А страсть жестока. Страсть — удобная маска жестокости, при помощи которой можно оправдать всё, что не вписалось в нормы морали, но от этого не перестало быть реальным и естественным. Благородные манеры, аристократический шарм, духовное смирение, трепет нежности — всё рвётся об углы естества человеческого, где блуд и похоть тайно служат свою Чёрную Мессу в каждом представителе хомо сапиенс. Мораль сложили из вырванных и перемешанных в логическом беспорядке кусков контекста жизни, создав таким образом хрупкий фундамент сознательного мира, настолько же ложного и криводушного, как и любая тоталитарная идея. У меня нет никаких сомнений в том, что промытыми моралью умами намного легче управлять. Но также у меня нет сомнений, что сила естества громадна и прячется в каждом, даже самом невзрачном, сером человечке, который благопристойно ходит в церковь, вежливо здоровается с соседями, водит детей в музыкальную школу по классу скрипки или фортепьяно, а ночью делит супружеское ложе с единственным партнёром.
Под влиянием страсти, для живописности переименованной в любовь, любой человек способен на самые странные, страшные, жестокие поступки. Банкиры кидают миллионы в промежности своих любовниц. Балерины ломают себе ноги, прыгая в приступе ревности с пятых этажей. Матери троих детей режут вены, наглотавшись дешёвой водки, пытаясь иссечь из себя стыд за влечение к чужому мужу. Маленькие девочки соблазняют взрослых мужчин. Взрослые мужчины жаждут нагнуть в застрявшем лифте смазливую соседку. А смазливые соседки мечтают о том же самом, пока на страницах их любимых бульварных романов какой-нибудь красавец Андреа дарит нежные бутоны роз деревенской простушке Изабель. В книге Андреа и Изабель обязательно влюбятся и поженятся, будут жить долго, счастливо и страстно. До тех пор, пока в реальности Андреа не обнаружит у себя эрекцию во время сна, где он совокуплялся с лошадью. А Изабель не поймёт, что ей давно чхать и на розы, и на Андреа, потому что у неё сохнет горло и увлажняются волосы на лобке при мысли, как их грязный наполовину глухой громила-садовник валит её в недостриженные кусты и грубо задирает юбку.
Эти фантазии не дают покоя. Плоть твердеет и наливается кровью. Маленькое светлое чувство, понятное и обоснованное с точки зрения морали, превращается в животный клич, который зовёт окунуться в бездну зверя. И грань, разделяющая тайные желания и их живое воплощение, удивительно тонка — не толще пергаментного листа. Однако переступить её сложно, а подчас невозможно по причине всё той же морали, которая утверждает, что единожды переступив, никто не останется прежним, незапятнанным, чистым. Реализованное желание обольёт человека жирным слоем неодобрения и стыда. Так что формально чисты и непорочны лишь те, кто всего-навсего бредит пороками. А бредят ими все. Даже те, кто утверждает обратное. Я слишком долго наблюдал за смазливыми соседками, матерями троих детей, их благопристойными мужьями и подрастающими дочками, чтобы сделать совершенно очевидный вывод — им всем есть отчего краснеть. У каждого из них в подсознании разверзнута собственная бездна, где живёт персональный зверь. У кого-то — кролик, у кого-то — тигрица, у кого-то — гигантская похотливая горилла. В любом случает это зверь из дикой природы, и в какой-то момент он может издать свой клич, потребовать накормить его жестокостью и страстью, почти вытравленных из рафинированного бытия приличного человека.
Так что лучше не заходить в один лифт с незнакомцами. Ведь ещё неизвестно, в ком первым и какой именно зверь проснётся. Чей зов окажется сильнее в заданный промежуток времени. Звериная жестокость заложена природой и часто срабатывает как магнит. Особенно в тесном пространстве.
