Небольшой уютный поселок, в котором мы жили, расположился в широкой долине, окаймлённой со всех сторон суровыми и сказочно красивыми таёжными сопками, на севере переходящими в непроходимые скалы, тянущиеся до Северного Ледовитого океана. На юге, вечнозелёное таёжное море плавно вклинивалось широкими языками в лесостепь, мелкими островками зелени простиралось до самой Монгольской границы. С востока на запад долину разрезали железная дорога и довольно широкая, с множеством перекатов и плавных плесов, говорливая, весёлая, с хрустально чистой водой горная речка.
На протяжении сотен километров бежали рядом громыхающая гружеными составами, блестящая отполированными нитками рельсов железнодорожная артерия, и скромная, звонкая на перекатах и в теснинах, иссиня чистая в глубоких омутах, отражающая красоту прибрежной тайги, быстрая река.
На востоке железная дорога упиралась в дальневосточный портовый город, на западе, с приближением Уральских гор, разделялась на множество ответвлений и веток. Речка, вытекая из таёжных горных озёр и студёных болот, то стремительно неслась, зажатая теснинами горных скал, то, с выходом на равнинные участки, дробилась на множество проток и стариц и вновь сливалась в одну полноводную, могучую стрелу. В нижнем своём течении чистые воды реки соединялись с прохладными струями других рек – сестёр. И вот уже одним целым, стремительным и сильным отдавали себя могучему озеру Байкал.
В самой реке и питающих её горных речушках в большом количестве водились прожорливый окунь, меланхоличный чебак и красноперка, хитрый стремительный хариус, зубастые, вечно голодные ленок и щука и, конечно же, царь таёжных рек, неутомимый охотник и безжалостный хищник – пятнистый таймень.
Старицы, заболоченные протоки и прибрежные озёра были плотно заселены золотистыми карасями, глупыми плодовитыми гольянами, зелёно-полосатыми озёрными окунями, стремительными щуками и царственно медленными, похожими на тарелку, карпами-долгожителями.
Поселок, насчитывающий около десяти тысяч жителей, двумя основными, достаточно прямыми улицами, протянулся вдоль железной дороги, которая, по-видимому, и дала ему жизнь. В почтовом адресе посёлок значился как «станция». Улицы были по-сибирски широкими и чистыми. К ним примыкали множество других улиц и переулков, длинных и коротких. С хорошими рублеными домами, дворовыми постройками и большими огородами. На востоке и западе посёлок заканчивался двумя военными городками авиаторов, которые, по местоположению относительно железной дороги, назывались «Южным» и «Северным».
Быт в таёжной глубинке во многом отличался от уклада жизни в крупных городах и столицах. Телевидение в то время в посёлке отсутствовало и единственным, действительным очагом культуры был Дом офицеров. Где регулярно работали различные кружки и секции, имелась богатая библиотека, бильярдные залы. Ежедневно демонстрировались художественные фильмы, в субботу и воскресенье устраивались танцы. Имелся драматический кружок, его участники давали постановки, на которые собиралось громадное количество зрителей. Для всех желающих ежедневно открывались двери двух спортивных залов, причём один из них – отапливаемый, размещался в огромном самолётном ангаре. Площадь его позволяла играть в ручной мяч и баскетбол одновременно. Зимой на футбольном поле заливали каток, и дети после уроков проводили на нем всё свободное время. Воскресенье обычно отдавалось любимому зимнему развлечению – лыжам. Окружающие сопки являлись идеальным местом для скоростных спусков по головокружительным склонам и крутым распадкам.
Редкий мальчишка в посёлке не умел плавать. Коротким забайкальским летом самым любимым местом отдыха подрастающей детворы, была река. Она тянула и манила к себе. И наряду с традиционными походами за грибами и ягодами, заготовкой шишек и кедровых орех, речка была главным развлечением – основой летнего отдыха.
Люди испокон веков селились по берегам рек и озёр, в водах которых добывали себе пищу. Жилища обычно возводились как можно ближе к воде, хозяйственные постройки, бани и огороды располагались на самом берегу.
Посёлок строился в период освоения таёжного края и строительства железной дороги. Он стоял на возвышенности и своими очертаниями повторял изгибы железнодорожных путей. Река не являлась судоходной, и жители не занимались промышленным ловом рыбы.
Собственно реки было две. Ближнюю, протекающую в нескольких сотнях метров от посёлка, нарекли «Протокой». Она брала своё начало из неизвестных ключей под горой, на краю посёлка. Через десяток километров упорного блуждания возле перелесков и на близлежащих полях, Протока втекала в основную реку. Она была спокойной и тихой с множеством широких, заросших травой и осокой плесов, соединённых между собой ручейками, через которые проходили тропинки и дороги. Эти места назывались бродами. Здесь всегда было много галдящей младшей детворы, рубашками и майками ловившей мальков на мелководье, брызгающейся и визжащей. Девочки постарше, сосредоточенно, как будущие хозяйки, чистили песком чугунки и сковородки, неподалеку, с мостков женщины полоскали бельё. Иногда на берег реки, в районе старых песчаных карьеров, с песней приходило подразделение солдат из ближайшей части. Там на берегу стоял шест с белым флагом и красным крестом, рядом палатка. Между мостками были натянуты канаты – дорожки. Играла музыка. Этот участок реки называли «солдатской купалкой» и здесь было довольно глубоко. Появление поющего строя солдат, на некоторое время отвлекали детвору от обычных занятий, наиболее бойкие старались пристроиться в хвост или голову колонны и тоже пошагать по пыльной дороге и невпопад попеть песню. Но вскоре строй рассыпался. Из одноцветного зеленого превращался в сине-голубой, по цвету трусов и маек.
