18 сентября 2028 года
Неаполь, Италия
– По-хорошему они явно не понимают… – неразборчиво пробормотал Маттео, без какого-либо стеснения откусывая заусенец на большом пальце левой руки. – На вечернем совещании устрою им Судный день, уж поверь мне.
– Слушай, ну с кем не бывает? Разве так все плохо? – отозвался Антонио, с прищуром разглядывающий висящее на стене меню, напечатанное слишком мелко для его предательски ухудшившегося с годами зрения. Поймав на себе косой взгляд Маттео, он попытался подбадривающе улыбнуться, но улыбка вышла до боли неестественная.
– Насколько все плохо? Ты что, не понима…
Договорить фразу Маттео не успел – его перебил стоящий за кассой прыщавый парень лет двадцати, только что закончивший обслуживать грузную женщину перед ними:
– Добро пожаловать! – c нарочито доброжелательной улыбкой произнес он дежурное приветствие. – Что желаете на обед? Рекомендуем попробовать нашу новинку. Сейчас действует акция: берете две…
– Так, стоп, – резко прервал кассира Маттео. – Не надо мне тут ничего рекомендовать. Просто пробей нам два бургера с курицей, две содовых и одну картошку фри.
И без того не вызывающая доверия улыбка мигом слетела с лица молодого человека. Он захлопнул рот. На скулах едва заметно заиграли желваки.
– Что-нибудь еще? – переспросил кассир, изо всех сил стараясь не показывать своего раздражения, постепенно перетекающего в ненависть, которую он с каждым днем все больше и больше испытывал к неизвестному, прописавшему в стандартах сервиса необходимость по несколько десятков раз в день задавать клиентам одни и те же идиотские вопросы.
Маттео промолчал. Кассир перевел взгляд на Антонио.
– А мне латте, пожалуйста, – произнес Антонио и облизнул нижнюю губу, напомнив себе, что от молочных продуктов следовало бы отказаться, так как последнее время от них бывают спазмы в животе.
– Все одним чеком пробить?
– Одним. Угощаю, – ответил Маттео и небрежно бросил парню скомканные банкноты. Повернувшись к кассиру боком, он облокотился на стойку и продолжил: – Три месяца! Столько времени они твердили мне, что сделка выгорит. А что они заявляют мне этим утром?
– Теперь догадываюсь, – отозвался Антонио, невольно уставившись на большое мокрое пятно под мышкой Маттео.
– Виновато опускают глаза и мямлят, что клиент приостановил переговоры, а все договоренности были предварительными. Предварительными, понимаешь? – Маттео тяжело вздохнул, расслабив узел галстука. – Да коммерческий директор меня на следующем собрании живьем съест. Ему же нет дела до того, что клиент по какой-то там причине отложил открытие торговых точек. Знаешь, что коммерческий мне на это все скажет?
– М?
– Он скажет приблизительно следующее: «Вы должны были закрыть сделку до того, как клиент переобуется». А потом он еще нахмурит брови и добавит: «Мне руководитель группы продаж для таких вещей и нужен: ты должен пинать своих менеджеров, чтобы деньги приходили на наш счет до того, как у клиента возникнет желание что-то там переиграть. Если ты не можешь это делать, то на кой черт ты мне сдался?»
– Ваша сдача, – пробубнил себе под нос кассир, высыпав мелочь в монетницу. Парень не стал отрывать взгляд от рабочего терминала. Его пальцы продолжали бегать по экрану. Со стороны казалось, что молодой человек выполняет какую-то важную операцию. На самом деле кассир просто открывал и закрывал меню настроек, создавая иллюзию занятости, чтобы больше не смотреть в глаза нагрубившему посетителю.
– Я думал, – продолжил Маттео, сгребая сдачу своими толстыми пальцами с грязными ногтями, – что мы идем на перевыполнение плана продаж. Теперь же оказывается, что у нас будет от силы процентов семьдесят – семьдесят пять от плана. И это за неделю до конца квартала. Такие дела…
– Но разве не ты должен был следить за ходом сделки? – с неподдельным недоумением переспросил Антонио, пожав плечами. – Тем более что она такая крупная.
– И ты туда же, – огрызнулся Маттео, протиснувшись поближе к зоне выдачи заказов. – Ты вообще на чьей стороне? На моей? – Сказав это, Маттео тут же прикусил язык, чтобы не оттолкнуть от себя, пожалуй, единственного человека в Неаполе, кому он мог выговориться в столь тяжелый момент. – Прости, – сухо добавил он, выдержав паузу.
– Все хорошо, – отозвался Антонио, наблюдающий за гипнотическим танцем рук собирающих заказы сотрудников кухни. – Но кому поможет эта публичная порка? Начальству разве есть до этого дело?
– А что мне остается? – Маттео на секунду закрыл лицо рукой, принявшись массировать переносицу. – Алтарь корпорации будет требовать жертв, – процедил он сквозь зубы. – Либо кто-то из них, либо я. Если меня из-за этих олухов уволят, то никто из них за меня ипотеку платить не станет. Так? Так. Мне нужна эта работа, эта должность. Так что сегодня же вечером, – Маттео стукнул кулаком по стойке, – демонстративно велю кому-нибудь из этих недоумков собирать вещички, а остальным пригрожу повторением судьбы несчастного.
– Мне кажется, ты чересчур жесток. – Антонио отвел глаза, переведя их обратно на меню, хотя он и понимал, что заказывать ничего из еды не будет, как бы ему ни хотелось вкусить двойной чизбургер. – Ты же не знаешь, что конкретно заставило клиента заморозить сделку.
– Даже не начинай. Думаешь, эта сказка поможет мне там, на эшафоте в кабинете коммерческого директора? Знал бы ты, что это за человек. – Маттео покачал головой. – Ему нет дела до оправданий. – Голос Маттео стал почти металлическим. – Вот и мне тоже. Нужен результат, – Маттео вновь стукнул кулаком, – а не красивая история.
– Ваш заказ готов, – в последний раз вклинился в разговор кассир таким голосом, будто бы зачитывал некролог мотающего пожизненный срок преступника, чья смерть стала облегчением для налогоплательщиков.
Маттео молча схватил два бумажных пакета и кивнул на стаканчики, намекнув другу взять их. Развернувшись, он резким шагом направился к выходу.
– Спасибо, всего доброго, – извиняющимся тоном протараторил Антонио на прощание едва заметно покрасневшему кассиру и поспешил за Маттео.
