Мы приехали на городскую свалку. Водитель подъехал так близко, как только мог, к кучам мусора, и вышел вместе с тем, кто находился с ним в кабине. У него оказалась странная цветная татуировка на бритом черепе, частично покрывающая лицо – я так и не сумел рассмотреть, что изображал рисунок. Это был высокий подтянутый мужчина, мускулистый, с острыми чертами лица и сильно выдающейся нижней челюстью. Ещё я отметил его взгляд – безразличный, пустой, но с приглушенной дикой искрой, сидящей глубоко в зрачках. Он напоминал маньяка из фильма ужасов.
Было темно и душно от дикой вони, мы работали быстро и молча. Мы выбросили два мешка и взялись за третий, когда из него раздался какой-то звук. По-прежнему державший меня на прицеле Гарри напрягся, бросив быстрый взгляд на татуированного.
- Открой, - велел Лэнсу Гарри, и я шагнул в сторону.
Это оказался мешок с чернокожим парнем.
И он, вопреки всем биологическим законам, был ещё жив.
- Что будем делать, шеф? – обернулся Лэнс к напарнику водителя, и тот дёрнул щекой, доставая пистолет из кармана.
- Пусть он добьёт, - глухо проронил мужчина, и я сначала не понял, о ком речь. Когда Гарри протянул мне оружие рукоятью вперед, я застыл, не зная, что сказать. Всё, что происходило, затягивало меня всё в большее болото, и я боялся сделать шаг вперёд или назад, чтобы не утонуть окончательно. Говоря проще, я испугался.
- Убери эту дрянь, - сквозь зубы процедил я, глядя прямо в глаза бритоголовому. – Я не собираюсь делать за вас грязную работу.
Краем глаза я видел, какими широко открытыми глазами смотрит на меня Лэнс, как дрогнула рука Гарри, протягивавшая мне пистолет. Я понял, что свои барахтаньем усугубил своё положение до предела, но жалкая помесь страха стать убийцей, страха умереть и страха показать свой страх брала своё.
Несколько секунд молчания показались гробовыми.
- Сандерсон сказал, ты хорошо дерёшься, - почти равнодушно заметил мужчина. – Сказал, жаль, что ты не наш.
- Он русский, - вставил Лэнс, не глядя на «шефа».
- Я хочу порадовать босса, - не обращая на него внимания, продолжил бритоголовый. – Ты станешь одним из нас.
Я бросил взгляд на слабо зашевелившегося под моими ногами негра. Он уже почти не походил на человека, так хорошо поработали над ним Гарри и Лэнс. Я был уверен, что он умрет и без контрольного выстрела. Наверняка это знал и бритоголовый. Но этот ублюдок очень хорошо уловил во мне мой страх. И между двумя его составляющими – убить или быть убитым – в этой ситуации, среди этих людей, на этой свалке я точно знал, каким будет мой выбор. Я не хотел становиться убийцей.
- Стой смирно, - попросил я мужчину на русском и сразу же, без перехода, врезал ему.
Тот пошатнулся и мы, сцепившись, покатились по усеянной мусором земле. Раздался глухой хлопок, и бритоголовый зло выматерился прямо мне в ухо.
- Не стреляйте!
Я воспользовался возможностью и спихнул его с себя, двинув коленом в пах.
Перекатившись, я поднялся, тотчас угодив в руки водителя и Гарри. Дёрнувшись пару раз, я понял, что держали крепко. «Будут бить, - мелькнула мысль. – Больно».
Я оказался прав. Били больно, но недолго. Я получил всего несколько ударов коленом в живот, и раз пять по лицу. Могло быть хуже. Потом меня отпустили, и я, не успев подготовиться к неожиданной свободе, рухнул на землю лицом вниз. В щеку больно вонзился осколок какой-то банки, и я приподнялся, мотая головой.
- Крепкий сукин сын, - чья-то рука ухватила меня за волосы, заставляя поднять голову, и я увидел перед собой лицо «шефа». – Боли ты не боишься. Но есть ещё кое-что.
Он сел сверху, придавив меня к земле коленом, оторвал мою правую руку от земли и вложил в неё какой-то предмет, накрывая своей ладонью сверху. Я с трудом сфокусировал зрение на собственном кулаке и тут же дёрнулся, попытавшись вырваться.
- Вот так, - негромко проговорил он, медленно разворачивая дуло пистолета в моей руке в направлении чернокожего парня. Шевелился тот или уже нет, я не видел, но чувствовал, что он ещё жив. – И медленно спускаешь курок…
Я зарычал, дёргая кистью. Дуло заходило в стороны, и бритоголовый крепче сжал руку, положив свой указательный палец поверх моего. Я ощутил, как вся кисть отнимается под его давлением. Я не мог шевельнуть ею, и не мог снять палец с курка – он прижимал его своим.
- А теперь слушай, - раздался голос, и сразу за ним грянул выстрел.
…Долгие годы я молился о том, чтобы мой палец соскользнул с курка до того, как эта дрянь у меня в руке выплюнула пулю. Я очень старался забыть этот день. Может, поэтому мне начало казаться, что указательный палец чем-то зажало на момент выстрела, и я стал тешить себя надеждой, что его защемило в пространстве между курком и рукоятью. Но я не могу сказать наверняка, и никогда не смогу описать тот ужас, который испытал, глядя на простреленное — мной или не мной — лицо человека, лежащего всего в двух шагах от нас.
- Вот так, - прозвенел в ушах голос. – Теперь всё в порядке. Теперь всё хорошо...
Он отпустил меня, поднимаясь на ноги, и вынул пистолет из моей сведённой судорогой кисти. Гарри и Лэнс закидали мусором три мешка с останками убитых, пока я приходил в себя. «Шеф» с водителем наблюдали, причем первый постоянно вытирал текущую из носа кровь – я нехило врезал ублюдку. Потом меня подняли с земли пинком под рёбра, и мы вошли в салон – вначале я, потом Гарри, и последним – Лэнс. Водитель закрыл за нами двери, и я больше не видел ни его, ни «шефа». Наверное, это было к лучшему, потому что в том состоянии я мог порвать ему горло голыми руками — тот, кто хоть раз находился в состоянии аффекта, поймёт меня.
Но я его не видел – и постепенно красная пелена спала с глаз. Я снова ощущал боль, дрожь и тошноту, но уже не был способен на сознательное убийство.
Мне показалось, что назад мы доехали за несколько секунд. Автобус подъехал в тот же проулок, задом к чёрному входу, и мы вышли из салона. Лэнс, затем Гарри и я.
Первым, что я заметил – на асфальте не осталось ни следа крови. Всё было вымыто, вся грязь убрана в мусорные баки. Переулок выглядел даже чище, чем обычно. На секунду во мне вспыхнула безумная надежда на то, что всё произошедшее было плодом моего больного воображения, дурным сном.
Но Гарри по-прежнему держал меня под прицелом, и я зашёл через чёрный вход в клуб «Потерянный рай» вслед за Лэнсом. Во мне не осталось ни сил, ни желания что-либо делать. Я не мог даже уйти – даже если бы они отпустили меня, я бы не знал, куда идти. Совсем как Хорхе несколько часов назад.
